В землях Заката. Евгений Кривенко

оружием электромагнитного импульса. Так вот, «чёрный свет» действовал похоже, но влиял не только на электронные чипы, но и клетки живых организмов. В результате клетки и микросхемы начинали поглощать энергию из окружающей среды. Компьютеры шли в разнос, а люди впадали в сильнейшую эйфорию – как от наркотиков или большой дозы виски…

      Грегори покосился на бутылку, но больше наливать не стал.

      – Вдобавок возникали галлюцинации, как от ЛСД. Воевать в таком состоянии невозможно, так что оружие получилось замечательное… Затем наступал глубокий сон, и всё проходило казалось без следа. Самое страшное начиналось потом. В живых клетках происходили злокачественные изменения, и вскоре мутации захватывали весь организм. Развивались молниеносные формы рака или чёрное бешенство, когда люди грызли друг друга, дерево и даже металл. В конце всегда приходила смерть. От последствий этого излучения за несколько лет умерли миллионы американцев! И не меньше в России. На огромных пространствах возникли Тёмные зоны, где жизнь оказалась чудовищно деформирована. В Америке пытались разгадать природу «чёрного света», но безрезультатно…

      На щеках Грегори появились красные пятна, он стал задыхаться и умолк.

      Варламову захотелось показать образованность:

      – В школе нам рассказывали о русском учёном, кажется Гумилёве. Он полагал, что иногда из космоса приходит излучение, которое резко повышает уровень биохимической энергии. Может, кто-то научился вызывать такое излучение искусственно?..

      Он почувствовал неловкость и добавил:

      – Что толку выяснять? Есть русская пословица: «После драки кулаками не машут». Наши политики не доверяли друг другу, учёные разрабатывали новые виды оружия, а теперь сидим в дерьме и разбираемся: кто начал войну и кто кого победил?

      Грегори раздвинул губы в безрадостной улыбке.

      – Во всяком случае, не мы. Что осталось от Америки? Полтора десятка Территорий, Тёмные зоны и мёртвые города.

      Варламов пожал плечами:

      – В России не лучше.

      Он поднялся наверх и ещё на лестнице перестал думать о войне – дело прошлое. Войдя в комнату, огляделся.

      Тени ветвей качались по белым стенам. В зеркальном шкафу отражались окна, и в их глубине тоже колыхалась зелёная листва дубов. Между окон стоял белый комод – ручки ящиков сияли золотом, словно первые листья осени слетели в комнату.

      На стене висела картина в коричневой рамке. Варламов подошёл ближе – это оказалась искусно сделанная фотография. С неё улыбалась девушка с уложенными в сложную причёску золотыми волосами.

      И сердце Варламова забилось чаще: так же выглядела его мать, когда приехала в Россию – он хорошо помнил её девичье фото из бережно хранимого альбомчика… Не сразу сообразил, что на фотографии всё-таки другая женщина.

      Из замешательства его вывел донёсшийся снизу телефонный звонок, а потом окрик Грегори:

      – Эй, Юджин! Это тебя.

      Варламов сбежал по лестнице и взял трубку.

      – Привет, –