Пьесы. Антон Чехов

это часто бывает. (Дяде.) Тебе, дядя, надо полежать.

      Сорин. Немножко, да… А все-таки в город я поеду… Полежу и поеду… понятная вещь… (Идет, опираясь на трость.)

      Медведенко (ведет его под руку). Есть загадка: утром на четырех, в полдень на двух, вечером на трех…

      Сорин (смеется). Именно. А ночью на спине. Благодарю вас, я сам могу идти…

      Медведенко. Ну вот, церемонии!..

      Он и Сорин уходят.

      Аркадина. Как он меня напугал!

      Треплев. Ему нездорово жить в деревне. Тоскует. Вот если бы ты, мама, вдруг расщедрилась и дала ему взаймы тысячи полторы-две, то он мог бы прожить в городе целый год.

      Аркадина. У меня нет денег. Я актриса, а не банкирша.

      Пауза.

      Треплев. Мама, перемени мне повязку. Ты это хорошо делаешь.

      Аркадина (достает из аптечного шкапа йодоформ и ящик с перевязочным материалом). А доктор опоздал.

      Треплев. Обещал быть к десяти, а уже полдень.

      Аркадина. Садись. (Снимает у него с головы повязку.) Ты как в чалме. Вчера один приезжий спрашивал на кухне, какой ты национальности. А у тебя почти совсем зажило. Остались самые пустяки. (Целует его в голову.) А ты без меня опять не сделаешь чик-чик?

      Треплев. Нет, мама. То была минута безумного отчаяния, когда я не мог владеть собою. Больше это не повторится. (Целует ей руку.) У тебя золотые руки. Помню, очень давно, когда ты еще служила на казенной сцене, – я тогда был маленьким, – у нас во дворе была драка, сильно побили жилицу-прачку. Помнишь? Ее подняли без чувств… ты все ходила к ней, носила лекарства, мыла в корыте ее детей. Неужели не помнишь?

      Аркадина. Нет. (Накладывает новую повязку.)

      Треплев. Две балерины жили тогда в том же доме, где мы… Ходили к тебе кофе пить…

      Аркадина. Это помню.

      Треплев. Богомольные они такие были.

      Пауза.

      В последнее время, вот в эти дни, я люблю тебя так же нежно и беззаветно, как в детстве. Кроме тебя, теперь у меня никого не осталось. Только зачем, зачем между мной и тобой стал этот человек.

      Аркадина. Ты не понимаешь его, Константин. Это благороднейшая личность…

      Треплев. Однако, когда ему доложили, что я собираюсь вызвать его на дуэль, благородство не помешало ему сыграть труса. Уезжает. Позорное бегство!

      Аркадина. Какой вздор! Я сама увожу его отсюда. Наша близость, конечно, не может тебе нравиться, но ты умен и интеллигентен, я имею право требовать от тебя, чтобы ты уважал мою свободу.

      Треплев. Я уважаю твою свободу, но и ты позволь мне быть свободным и относиться к этому человеку как я хочу. Благороднейшая личность! Вот мы с тобою почти ссоримся из-за него, а он теперь где-нибудь в гостиной или в саду смеется надо мной и над тобой, развивает Нину, старается окончательно убедить ее, что он гений.

      Аркадина. Для тебя наслаждение говорить мне неприятности. Я уважаю этого человека и прошу при мне не выражаться о нем дурно.

      Треплев. А я не уважаю. Ты хочешь, чтобы я тоже считал его гением, но, прости, я лгать