Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой. Жаклин Кеннеди

намекнул, что супруг «подарил» мне некую гадость, из-за которой выносить ребенка будет крайне трудно и которая столь же трудно излечивается.

      Для меня самым тяжелым оказалось поведение Джека – он не только не нашел нужным быть рядом со мной, но и не спешил возвращаться, даже узнав о трагедии. Увидев в своей палате вместо мужа Бобби, я все поняла. Мало того, вернувшись в США, Джек не поспешил ко мне в больницу, напротив, он весело проводил время в кругу своей семьи.

      У меня были напряженные отношения с мамой, мы с детства соперничали с Ли, но тогда только они и Очинклоссы оказались моей поддержкой.

      Я без памяти любила Джека, но была не настолько глупа, чтобы не видеть, что он не любит меня. Репортеры и биографы могли сколько угодно вздыхать о нашей неземной любви, о том, как хороша молодая пара Кеннеди, как подходят друг другу сенатор и его супруга… Правда разительно отличалась от сентиментальных вздохов, любящий муж не оставит жену перед родами, чтобы развлекаться с другими на яхте. Это следовало признать и принять. Наш брак развалился, не успев даже окрепнуть, мама была права – Джон Кеннеди был копией папы, а потому верности ожидать не стоило.

      Развод это всегда плохо, но в данном случае он больше вредил Джеку, чем мне, потому что разведенный католик никогда не стал бы президентом.

      Я мало думала о карьере Джека и куда больше была озабочена тем, что теперь будет очень трудно родить детей от кого-то другого. А еще больше о том, что любимый мужчина мной пренебрег, причем так грубо и откровенно.

      Когда Джек все же явился в больницу с покаянным видом, в который совсем не верилось (я прекрасно понимала, что он выполняет приказ Джо), я не пожелала с ним разговаривать. Лучше рвать сразу.

      Немного погодя, выйдя из больницы, просто улетела в Лондон к Ли и ее мужу. Ходили упорные слухи, что я весело провожу время в Лондоне, в то время как мой супруг занимается политикой, колеся по разным штатам ради будущих выборов в сенат. Всем казалось, что я просто развлекаюсь.

      Все просто: воспитанная мамой в убеждении, что никто не должен видеть твоих слез, что нужно улыбаться, быть веселой и приветливой даже когда у тебя на душе мрак или в пятку вонзился гвоздь из каблука, я «держала спину», то есть была, как положено, весела и приветлива. Какое кому дело до моего разваливающегося брака, неверности и нелюбви мужа? К чему показывать свое горе, беду, неудовольствие, если они никому не нужны, а если и интересуют, то только ради сплетен.

      Нет уж, повода для сплетен, жалости или насмешек я давать не собиралась, наши с Джеком отношения – это наши отношения, я переживу сама, не призывая на его голову всеобщее осуждение, как бы оно ни было справедливо.

      Но я ошиблась в одном: Джек все же принадлежал клану Кеннеди, а Кеннеди при достижении поставленной цели не считаются ни с чем, ни с чужими, ни даже со своими собственными чувствами. Цель в данном случае была не просто велика, она была максимальной – Джек должен стать президентом в 1960 году!

      Кеннеди в гибели моей дочери обвинили мое пристрастие к сигаретам