Кризис. Руслан Паушу

и ждёшь, пока эта бабулька выберет себе то, что она сама не знает. А в тебе уже струна натянута. Ты стоишь и сдерживает тебя от взрыва только твоё воспитание. А тут ещё в магазин втискиваются двое и угрожают пистолетом.

      Я сначала не сообразил, что происходит. Слишком был занят своими переживаниями. Только когда один из них заорал, я вышел из ступора. Все всё сразу поняли. Кассир выгребла из кассы мелочь, я вывернул бумажник, а опухший мужик разжал кулак с денежкой на пиво. Бабулька попыталась убрать свои деньги в карман, но у нё деньги грубо отобрали. Бабулька заплакала. Странно, но мне почему-то стало жалко бабульку, захотелось её успокоить, помочь, отобрать у плохого мальчика деньги и вернуть ей.

      Я повернулся назад.

      – Зай, не бойся, всё хорошо.

      Тот, который собирал деньги водил пистолетом у её лица. Я прекрасно понимал, насколько он сейчас возбуждён. Он направил пистолет ей в глаз и потребовал:

      – Ты. Ты давай.

      Я знал, что у неё денег нет. Усилием воли я подавил в себе желание ответить за неё. Из меня прямо вылезала эта фраза «у неё денег нет», но она всё сделала правильно:

      – У меня денег нет, вы уже забрали наши деньгу у моего мужа.

      Грабитель направил пистолет в глаз мне. Вопросительно так направил, с поднятой бровью. Я ответил честно. Вернее я честно кивнул. Меня утвердительно похлопали стволом по щеке и назвали «умничкой». Бабулька заплакала.

      Эта бабулька умела раздражать. Почему она заплакала прямо сейчас? Это уже второй плачущий на моих глазах человек за сегодня. Я стал сравнивать как плачет моя возлюбленная и эта старушка. Было что-то общее во всхлипывании, но сам по себе плачь у старушки был фальшивым. Эта фальшь легко читалась по причитаниям. Когда человек плачет и причитает, сразу видно, что он играет на публику. Захотелось сесть рядом с бабулькой на корточки и начать её дразнить, нарочито громко ревя и натирая глаза кулаками. Реветь намного громче, чем бабулька. И причитать.

      Хлопнувшая дверь вывела меня из ступора.

      И всё. Сразу, мгновенно сменилось восприятие. Прошёл шок, и вернулась способность объективно и с инстинктами воспринимать мир. Снежным комом свалилось всё, что произошло в голову. Сотни вопросов и сотни ужасов. Почему я так себя вёл? А что было бы если? А вдруг? Бедная зая! Она в порядке? Ужас, она, наверное, страшно напугана. Что с ней?

      Я повернулся к ней. Бледная, но спокойная. Внимательно смотрит на моё лицо. Спрашивает:

      – Ты в порядке?

      – Да. Да. Я нормально, солнышко, а ты? Как ты? Как ты себя чувствуешь?

      – Всё хорошо. У меня было немного денег, но я бы ни за что не отдала.

      Она подошла к кассирше и стала заказывать продукты. Заодно купила бутылку пива опухшему мужику, у которого забрали последний полтинник. Я же молча наблюдал, прокручивая в голове всё то, что произошло. Прокручивал и анализировал степень опасности, которой мы подверглись и то, как всё закончилось.

      И ещё