Кащеево царство. Вадим Волобуев

за спины своих товарищей и немедля начинали торг с товарищами. Всё это производило странное впечатление, ибо Ядрей, уезжая, запретил прикасаться к хабару. Но дорвавшихся до богатства ушкуйников уже ничто не могло остановить.

      Заметив прибывшего боярина, Буслай отвлёкся от дележа дани, подошёл к саням.

      – Это что такое? – спросил он.

      – Югра хотеть убить! – залопотал Арнас, кидаясь к нему. – Обмануть боярин, отравить. Идти спасать нада!

      Буслай в ярости сжал кулак.

      – Говорил я: нельзя этим нехристям доверять. А ну-ка, ребята, – повернулся он к воям, – хватай оружье. Своих пойдём выручать.

      Новгородцы переполошились, загомонили, забегали по стану, хватая брони. Спустя час Буслай уже вёл войско через лес. Холопов не взяли. Пущай стан охраняют. Мало ли кто туда забредёт. Отца Ивана, сунувшегося было с крестом и мечом, тоже оставили – от греха подальше. Зарубят его, чего доброго, а без священника войску нельзя. Зато прихватили с собой Моислава – уж очень рвался в бой попович, не унять.

      Буслай остановил ватагу на опушке ельника, а Арнас, как договаривались, обогнул лес на санях. Промчавшись по льду реки, подъехал к воротам. В темноте новгородцы не видели его, но слышали шелест полозьев по слуду и короткие возгласы – пермяк разговаривал с дозорными у ворот. Теперь он вёл сани один – возница остался с прочими смердами в стане.

      – Слышь, Буслай, долго нам здесь мёрзнуть? – прошептал один из ушкуйников, шмыгнув покрасневшим носом.

      – Утихни. Зырянин зря гонять не станет.

      – А ежели он того, недоброе замышляет?

      – Тогда мы его вместе с югрой в этом острожке спалим.

      Ворота медленно открылись, Арнас въехал в городок и помчался к терему князька.

      В избе продолжалось веселье. Купец Савелий спал, уронив голову в тарелку, прочие новгородцы выделывали разудалые коленца под югорские бубны и дудки, Ядрей отбивал дробь по столу, а князёк умильно наблюдал за ним, улыбаясь и кивая. Позади князька вороном торчал сухопарый пам с окладистой бородой. Был он трезв и угрюм, исподлобья взирал на происходящее. Едва Арнас вошёл в избу, пам повернул к нему остроносую голову и прошил колючим взглядом. Зырянин приблизился к воеводе, наклонил к нему лицо.

      – Отвёз боярина? – пьяно спросил тот.

      – Всё сделать, всё отвезти, – закивал Арнас. – Сделать как нада.

      – Вот и ладно. На вот, выпей, – Ядрей сунул под нос ему чашу, полную браги.

      Зырянин взял чашу, но пить не стал.

      – На улица нада, – сказал он, беря воеводу за рукав. – Говорить нада.

      – Куда т-ты меня? – прогудел Ядрей. – А ну отстань, не то по шее надаю.

      – На улица, – ныл зырянин. – Важное говорить.

      – Ч-чего? Что ещё за речи такие?

      Арнас поднял глаза на шамана, невинно улыбнулся ему. Затем опустил голову – так, чтобы пам не видел его губ, и тихо произнёс:

      – Измена, боярин.

      Ядрей вскинулся, вытаращил на него глаза.

      – Чего? Белены объелся?

      Арнас облизнул