Янтарные глаза одиночества. Наталия Землякова

лет, а всего пять.

      Если тебе интересно, мы живем нормально. Никита много работает. Я учусь. Скоро сессия. А так вроде ничего нового. Мама говорит, что у тебя по-прежнему полно дел и дома ты почти не бываешь.

      Жаль, что этот Новый год мы, скорее всего, не встретим вместе. А как было бы здорово – ты, я, мама и Никита. Мы бы, как обычно, украсили елку в саду и пили ровно в двенадцать часов возле нее шампанское. А потом потянулись вереницей твои гости. Но ничего страшного. Мы с Никитой пошли бы гулять в лес. Очень жаль, что так, скорее всего, не будет. А вдруг?..

      Мишель еще раз пробежала глазами строчки, написанные аккуратным почерком, и медленно разорвала лист на мелкие клочки. Один случайно вырвался из ее рук и полетел, как белый мотылек, в сторону дюн. Мишель бросилась за ним вдогонку, еле поймала и увидела, что на нем написано одно слово – «Никита». Даже вне всякого контекста оно вызвало в ней приступ отчаяния, которое всегда возникает в тот момент, когда ты понимаешь, как был прав тот, кого ты наивно считала своим врагом. Никита исчез из ее жизни ровно через месяц после того, как она написала отцу первое письмо.

      Двадцатилетняя Мишель плакала и ничего не понимала – они с Никитой почти не виделись, но постоянно ссорились. А потом он просто выгнал ее из своей убогой, с дырявыми деревянными полами комнатки в коммуналке.

      Тридцатилетняя Мишель, которая сейчас сидела на берегу моря, все понимала – она не оправдала его надежд. Никита находился на самой низкой отметке своего столь желанного взлета, и ему совершенно не нужна была девушка, которая вдруг неожиданно оказалась в той же точке отсчета.

      Сейчас Никита Березин был одним из самых известных телеведущих страны, и на всех светских мероприятиях его сопровождали очаровательные юноши. Впрочем, Мишель это давно не волновало. Она даже не удивилась, когда Никита пару лет назад позвонил ей в офис и попросил сделать ремонт в его новой квартире. Но Мишель отказалась, сказав, что очень занята. И это было правдой.

      2001 год

      Папа, ты никогда в жизни не догадаешься, что я сейчас делаю. Я собираю «пасьянс» – нет, не тот, о котором ты подумал. Я собираю пасьянс из образцов ткани для портьер, для обивки мягкой мебели. То есть выбираю текстиль для интерьера. Знаешь, это очень увлекательное и успокаивающее нервы занятие. Ткани так приятно трогать, прикладывать одну к другой, выбирать наилучшее сочетание – по цвету, по фактуре. А еще по запаху. Ты не поверишь, но холодный аромат шелка отлично подчеркивает терпкий, почти шипровый, запах шерсти (и, кстати, этот аромат напомнил мне твой любимый парфюм). А вот бархат имеет настолько удушающий запах, что почти ни с чем не хочет сочетаться. Правда, я попробовала «смешать» его с хлопком, который, если чем и пахнет, то только свежим воздухом. Получилось, по-моему, неплохо.

      Ты смеешься? Мол, что за глупости я пишу тебе? Не сошла ли я с ума? Ты ведь всегда говорил мне, что я слишком много фантазирую и вообще живу нереальной жизнью. Так вот, папа, свершилось!