Один из леса. Андрей Левицкий

Научил меня куче полезных вещей: выживанию, планированию, тактике боя, рукопашке, стрельбе, да и просто нормальной житейской смекалке. Но накатывает на него временами такая ребячливость, почти мальчишество, начинает анекдоты травить, шутить. Хотя, если задуматься, то можно понять, откуда это берется: своего рода защита от окружающего. Ибо мир спустя десять лет после Пандемии, уничтожившей большую часть человечества, кровав, жесток, опасен и мрачен. И каждый с этим справляется по-своему. Вот Михаил – шутки шутит и анекдоты травит, как пацан. И отношения у нас с ним необычные. То ли как у учителя с учеником, то ли просто как у напарников и друзей… не разберешь.

      Я вытащил кисет с остатками табака, свернул самокрутку. Курю я мало, только если выпью или после стресса. Михаил смолит больше, поэтому дефицитный табак у него постоянно заканчивается, и он страдает от никотиновой голодухи.

      Раскурив самокрутку, первым делом передал ее напарнику, тот сделал пару глубоких затяжек и сказал:

      – А ну пройдись.

      Взяв самокрутку и тоже со смаком затянувшись, я встал. Осторожно перенес вес на раненую ногу, прислушиваясь к ощущениям, сделал несколько шагов. Нормально. То есть не нормально, конечно, какое уж тут нормально с этакой дырой, но – терпимо, могло быть и хуже.

      Горбун в яме вдруг вострубил дурным голосом и бросился в атаку на стенку. Въехал в нее центральным, торчащим из-под нижней челюсти рогом, повращал им, буравя глинистую почву, вытащил, развернулся и снова забегал.

      Михаил выпрямился, повел плечами. На нем были такие же, как на мне, камуфляжные штаны, заправленные в высокие черные ботинки, и серая охотничья куртка. Моя, похожая, только зеленая, лежала на жердях. Эти куртки вместе со штанами, ботинками, палаткой и бруском серебра на триста грамм мы получили с год назад в оплату за то, что под Белой Церковью помогли одним старателям отбить их схрон с артефактами у пришедшей с юга банды.

      – Всё, мы дело сделали, – сказал Миха. – Иди на стоянку, а то заявится кто-нибудь и палатку унесет. Приготовь поужинать. А я дождусь, когда горбун отправится в мир иной, голову отрублю и притащу.

      – Он меня проткнул! – возмутился я. – Я убить его хочу. Мечтаю прям.

      Напарник почесал лейкопластыревую нашлепку на правой скуле – вчера поздно вечером брился и порезался в темноте.

      – Вот ты достаешь иногда, Стас, своей упертостью. Иди на стоянку, говорю, без палатки останемся.

      – Отомстить хочу, – заупрямился я. – Возле сарая все равно никого никогда не бывает, кроме нас. Месть – это хорошо и приятно.

      – Мстить полезно для душевного здоровья, не спорю. Но в данном случае ты имеешь дело не с человеком, а с неразумным зверем. Знаешь, как один умный мужик сказал: прощают только недостойных мести. Этот хрен рогатый внизу как раз недостоин. Он же не понимает ничего.

      – Сам говорил, что у них зачатки интеллекта.

      – Вот именно, что только зачатки.

      Я продолжал напирать:

      – Башка такого самца весит килограмм тридцать, не меньше.