Русалка в черной перчатке. Влада Ольховская

сутками, и дочь она свою любит…

      На этом фоне больно было признавать, что никакая симпатия тут не поможет. Если не знаешь, где эта Маруся, то и толку от тебя нет.

      – Вы думаете, ее на попутке могли подвезти куда-то далеко? – мягко спросила Вика.

      – Да! Может, она заснула, и ее случайно увезли далеко, а она заблудилась…

      Такую версию могла придумать только мать. Скорее всего, женщина и сама понимала, что это практически абсурд. Но перечить ей напрямую у Вики духу не хватало.

      – Да, может, так и было…

      – Или… или… или с ней сделали что-то плохое! А она теперь стесняется приходить домой, думает, что я буду ее ругать! Вот ведь маленькая дурочка! Но я ей все прощу, я ведь знаю, что она не виновата! Только бы она вернулась!

      Вика сочувствующе кивнула, хотя на душе кошки скребли. Те, кто делают «что-то плохое» с юными автостопщицами, свидетелей не оставляют. А лесов тут много, глухих мест – тоже…

      Девушка невольно отметила, что Ева подобралась к ним ближе. Она все еще делала вид, что играет с псом, но Вика не сомневалась: она слышит разговор. Аманда же дожидалась в стороне, она русскую речь понять не надеялась и нуждалась в переводе.

      – Я сама очень сочувствую, – Вика взяла одну из листовок. – Если Маруся здесь объявится, мы ей обязательно поможем!

      – Спасибо! Я буду вам очень благодарна! Там телефон есть, звоните в любое время суток! Я ведь все равно не сплю…

      – Я позвоню, если что…

      Женщина торопилась уехать. До вечера она надеялась заскочить еще в несколько деревень. Пусть старается, наверное, от всего этого ей сейчас легче.

      Вика еще раз посмотрела на фото пропавшей девушки, затем перевела взгляд на Еву:

      – Даже не думай одна за ворота выходить! Поняла? А то еще и тебя похитят!

      – Не похитят, – спокойно отозвалась та. – А если похитят… им же хуже!

* * *

      Потолок в комнате был низкий и, как и стены, деревянный. От этого создавалось впечатление, что находишься в каком-то подвале или землянке, хотя на самом деле помещение располагалось на первом этаже. Небольшие окна, настолько грязные, что свет едва проходил через них, лишь усугубляли картину.

      Поскольку помещение было небольшим, мебели в нем умещалось немного: несколько лавок и некое подобие кафедры, сбитое из плохо обработанных досок. Все места сейчас были заняты: в комнате стояли и сидели больше дюжины мужчин. Одеты они были примерно одинаково, вещи отличались лишь степенью чистоты и изношенности.

      Атмосфера не только в этой комнатке, но и во всем доме повисла такая, что хотелось немедленно выйти. Причем каждому из присутствующих. Но – нельзя. Потому что если начали вместе, то и дальше должны вместе идти.

      Это мнение разделяли все. Не разделять его было бы опасно для жизни.

      – Ну что? – хмуро осведомился мужчина, стоящий за кафедрой. – Ответственность на себя брать никто не будет?

      – Какая тут может быть ответственность? Так говоришь, как будто ошибка была сделана!

      – А что это, по-вашему,