Молчание небес. Владимир Потапов

большинство кануло в никуда. Спились, эмигрировали, умерли… И появились новые. Незапоминающиеся. Но тоже «гении»…

      Он снова всмотрелся в лица сидящих. Кажется, его возраста… Может, чуть моложе. А как зовут – не знаю. Или не помню, заспал… Как долго длится эта пьянка! Тринадцать лет прошло, а кажется – только вчера встретились, сели, подняли бокалы… Сгинули все. А ты остался. И твой роман.

      «Да, роман… – пьяно и тоскливо подумалось ему. – Аж семьдесят восемь страниц… По шестнадцать страниц в год. Гений заср…ный. Если б Пашка кавээнщиков не раскрутил на репризы – сдох сейчас уже… со своими старыми друзьями в придачу. Да матери с отцом спасибо: выручают. А ведь тоже ныть начали: «Найди работу, найди работу»… А когда творить, начатое дописывать? «Работа»…

      Он откинулся на спинку стула, потянулся за новой сигаретой и, прикуривая, вдруг замер от мысли: «А о чём я пишу?!»

      Он совершенно забыл начало! То гениальное, с чего всё началось!

      Спичка обожгла пальцы. Он потряс кистью, подул на неё машинально.

      – Нет! Не помню! НЕ ПОМНЮ!!!

      Положил не прикуренную сигарету на блюдце, налил полный стакан водки – Пашка только стрельнул на него глазами – и выпил, тягуче, не торопясь.

      – Я сейчас… – сказал он незнамо кому и, шатаясь, пошёл в ванную.

      У него там давно было присмотрено: «полотешка» сорокового диаметра. Выдержит. А верёвка – от ванной шторки, добрая, синтетическая, не порвётся. Только разом! Приделать – и соскользнуть с унитаза! Чтобы всё махом и без боли!

      Противно отрыгнулось водкой. Сергей тягуче сплюнул на пол.

      Он так и не вспомнил, что его «гениальный» роман именно так и начинался тринадцать лет назад:

      «Гений соскользнул с унитаза…»

      Вера

      «Осторожно! Двери закрываются. Следующая остановка…»

      Вагон заполнялся народом. Многие стояли. Сегодня, среди недели, ехали в основном дачники-пенсионеры, торопились закончить перед снегом последние садовые работы.

      По проходу, с трудом пробираясь сквозь народ, сновали туда-обратно «коробейники» с мороженым и прессой.

      – Пломбир, шоколадное, эскимо…

      – Кроссворды, телепрограмма, лунные календари, анекдоты…

      – Пломбир, шоколадное…

      Вере повезло: сидела, и притом – у окна. А главное – работал обогреватель. Придвинула к нему околевшие ноги и задремала…

      «…Во всём, как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и вы с ними».

      Голос сквозь монотонный вагонный гомон звучал убаюкивающе и приятно. Хотелось слушать и слушать, не открывая глаз, и проваливаться всё дальше и дальше в тёплую дремоту. Ноги в насквозь промокших кроссовках постепенно отогревались. Вера даже расстегнула пуховик.

      – Да ну вас!.. Чепуху мелете, молодой человек, а мы сидим, слушаем… уши развесили… – раздражение в женском голосе было неподдельным.

      – Какой же я молодой?.. С сорок шестого…

      – Тем более! Городите здесь…