После «Структуры научных революций». Томас Кун

к тому, что было раньше; и язык, который мы получаем в результате, уже не может непосредственно передавать все законы современной химии. В частности, законы, содержащие термин «элемент», оказываются невыразимыми.

      Но возможна ли «полная коммуникация» между химией XVIII и XX веков, как полагает Китчер? Вероятно, да, но только если один выучит язык другого, становясь в этом смысле участником химической деятельности другого. Этот переход можно осуществить, но два человека, которые затем общаются между собой, уже не будут химиками разных столетий. Такая коммуникация делает возможным существенное (хотя и не полное) сравнение эффективности двух способов деятельности, но это всегда было для меня вне сомнения. Проблема не в возможности сравнения, а скорее в формировании мышления при помощи языка, а это уже эпистемологически важный вопрос.

      Мое мнение заключалось в том, что ключевые утверждения старой науки, включая те, которые первоначально казались дескриптивными, не могут быть переданы на языке более новой науки и vice versa. Под языком науки я подразумеваю не только части этого языка в реальном употреблении, но и все расширения, которые могут быть включены в его состав без изменения уже существующих компонентов.

      Что я имею в виду, можно пояснить, если я дам набросок ответа на призыв Мэри Хессе разработать новую теорию значения. Я разделяю ее убеждение в том, что традиционная теория значения обанкротилась и требует замены, причем не только экстенсионального типа. Подозреваю также, что Хессе и я близки в наших догадках о том, какой должна быть эта замена. Но она расходится со мной и тогда, когда предполагает, что мои краткие замечания о гомологичных таксономиях не имеют в виду теории значения, и когда описывает мое рассмотрение «doux»/«douce» и «esprit» как имеющее отношение только к определенному роду «тропа значения», а не прямо и буквально к значению (с. 709).

      Возвращаясь к моей ранней метафоре, единственному, что оказывается здесь приемлемым, позвольте мне считать «doux» узловым элементом в многомерной лингвистической сети, где его положение определяется удаленностью от других таких же элементов, как «той», «sucre» и т. д. Знать, что означает «doux», значит обладать всей сетью сразу с некоторым набором техник, достаточным для того, чтобы соотносить с элементом «doux» те же самые опытные данные, объекты или ситуации, которые ассоциируют с ним другие говорящие по-французски. Пока они связывают правильные референты с правильными элементами, конкретный набор техник не вносит различий, значение «doux» состоит только из его структурных отношений с другими терминами сети.

      Поскольку «doux» подразумевается значением этих других терминов, то ни один из них сам по себе не имеет независимо устанавливаемого значения. Некоторые отношения между терминами, конститутивные для значения, например «doux»/»mou», кажутся метафоричными, но они не являются метафорой. Напротив, проблемой является установление буквального значения, без которого не существовало бы ни метафоры, ни других тропов.

      Тропы