Екатерина Великая. Сердце императрицы. Мария Романова

укоризненно посмотрела на мать. Та словно и не заметила трупов. Да и кто они быи такие, эти люди в форме, с точки зрения спесивой герцогини? Грязь у ее прекрасных ног, слуги, которые должны быть счастливы тем, что отдали жизнь за ее несравненную персону!

      Хотя вот уж удивительно: Иоганна, сама того не зная, оказалась права. Провидение и в самом деле уберегло Софию для великих свершений – но не тем, что брусья скатились на солдат, а тем, что одарило именно такой матерью. Ибо отрицательный пример перед глазами есть преотличный опыт. А если вспомнить, что Фике всегда и все подвергала сомнению, предпочитая обо всем составлять собственное мнение…

      Девушке было вполне достаточно решить, что она не будет поступать так, как велит мать, не будет вести себя подобно Иоганне. Быть может, герцогиня оскорбилась бы, узнав о мыслях дочери, но, к счастью для себя, она осталась в неведении. А здесь, трудно спорить с очевидным, неведение стало благом.

      Остались за спиной тела солдат, остались за спиной шепотки «невесту наследнику везут», стемнело. Поезд из трех десятков саней наконец вполз под кремлевские ворота у Головинского дворца.

      – Неужели мои страдания завершись? – простонала Иоганна.

      Фике привычно промолчала. Ей было нехорошо. О нет, не просто нехорошо. Ей было дурно и невообразимо страшно. Вот сейчас, с минуты на минуту решится ее судьба. Совсем скоро она встретится с вершительницей судеб доброй половины Европы, увидит ту, перед которой трепещет Россия. Какой окажется эта необыкновенная женщина? Какое впечатление сложится у нее о принцессе Фике? Не разочаруется ли императрица, увидев перед собой ту, кого назначила в жены своему наследнику?

      Девушка осторожно поправила придворное платье-камзол, в которое переоделась на последней станции. Серебристо-розовое, простое, без фижм и драпировок, оно удивительно оттеняло нежную кожу лица, раскрасневшегося от мороза и волнения. Жесткий ворот чуть заметно колол подбородок, словно напоминая о том, сколь важные минуты переживает юная путешественница.

      Но первым, кого увидела Фике на ступенях дворца, был, конечно же, не Петр и не Елизавета. На ступенях появился высокий господин в напудренном парике и камзоле такой красоты, что Иоганна не удержалась и застонала вслух:

      – О, как он красив… Дитя, это принц Гессен-Гомбургский. Нам оказана великая честь! Кланяйтесь ему!

      Кланяйтесь как можно ниже! Ну что вы стоите как изваяние?!

      – Да, матушка. Это принц Гессен-Гомбургский, – послушно повторила София, но склониться в поклоне не успела. Напротив, высокий господин отвесил поклон столь совершенный, что Иоганна едва второй раз не застонала вслух.

      – Добро пожаловать, принцессы. Императрица истомилась ожиданием. Мне поручено проводить вас в ваши покои!

      Путешественницы последовали за принцем, как дети за гамельнским крысоловом. Все во дворце зачаровывало Софию. У нее почти не осталось сил, чтобы рассмотреть комнаты, отведенные ей и матери. Быть может, поэтому шумное появление кузена Карла Петра Ульриха стало для нее