Екатерина Великая. Сердце императрицы. Мария Романова

европейского престола, ни одна из дочерей владетельных немецких князей и польских панов не сможет сравниться с Фике.

      Если Петр унаследует престол, со временем она станет императрицей. Она будет вместе с Петром править Россией, она станет – как она говорила? – матерью всех русских людей, она будет блистать на балах и принимать иностранных послов. Она подарит Петру наследников, таких же бездарных, как он сам… Черт побери!

      Темкин хватил рукой о косяк и чуть не вскрикнул от боли. Шепотом выругался, потирая ушибленную руку.

      Может быть, пойти к ней? Алексей был красив, богат, уверен в себе, не робкого десятка и успел узнать многих женщин, но Фике… Нет, он не решился бы даже приблизиться и тем более дотронуться до нее, но, возможно, взглянуть… Даже если не взглянуть, то хотя бы побыть рядом, пусть и на расстоянии…

      Она была в двух шагах от него, но так далека…

      Это было глупо, но он не мог оставить ее ни на минуту.

      Темкин снова выругался, сделал пару шагов к своей постели, как вдруг остановился и, развернувшись, тихо, но решительно направился к двери.

      Он неслышно подошел к комнате Фике и прислушался. За стеной было тихо, – видимо, девушка спала.

      Скоро он должен будет отдать ее великому князю. Есть еще несколько дней. Еще несколько дней…

      Темкин опустился на пол, привалился спиной к дверному косяку и забылся сном.

      …Что-то неясное, неосознанное потревожило его. Молодой человек поднял голову. Запах. Странный запах. Что это? Он огляделся и еще раз настороженно втянул носом воздух.

      Он не ошибся.

      Это был дым.

      Дым в комнате Фике.

      Темкин изо всех сил дернул дверь – она не поддавалась. Дернул еще раз – безрезультатно. Кровь бросилась ему в голову. Разбежавшись, он вышиб дверь плечом.

      Фике спала на хозяйской лежанке. Так и есть: заслонка на печи не была плотно закрыта. Дым уже заволакивал горницу, выедал глаза, но девушка не чувствовала этого. Лежала спокойно, слегка повернув голову набок, и, видимо, уже глотнула достаточно ядовитого воздуха. На бледной щеке оттенялись длинные пушистые ресницы…

      Не помня себя, Темкин подхватил ее на руки и опрометью выскочил вместе с ней из комнаты, не разбирая дороги, сшибая какие-то ведра и палки. Фике не шевелилась. Он поспешно, не глядя, нашарил одной рукой старый кожух, удерживая другой Фике, бережно уложил ее и попробовал привести в чувство. Она слабо вдохнула, пошевелилась, слегка кашлянула, еще в забытьи… Темкин склонился над ней, согревая своим дыханием, словно пытаясь помочь ей дышать. Он не удержался и мягко коснулся губами ее лба, провел ими по бледной тонкой коже, будто умоляя прийти в себя. И тут она открыла глаза, закашлялась – и увидела его, наклонившегося над ней.

      Хлесткая пощечина обожгла его щеку. Темкин схватился за лицо.

      – Слава Богу, с вами все в порядке, – выдохнул он.

      – Что вы себе позволяете, офицер?

      Она подскочила, глаза ее сверкали гневом.

      – Простите, ваше высочество.

      – Как вы посмели прикоснуться ко мне?

      – Выслушайте