Без Москвы. Лев Лурье

война, освобожденный от воинской повинности по астигматизму, Гумилев идет на фронт добровольцем. Большинство молодых поэтов войну проигнорировало: Маяковский, Есенин, Мандельштам отсиживались в тылу. На войну пошли только Блок и Гумилев. И когда провожали на фронт больного и немолодого Александра Блока, Гумилев сказал: «Это все равно, что жарить соловьев». Но он сам пошел добровольцем, не офицером – солдатом. Видимо, это тот соловей, который считал для себя принципиальным быть зажаренным.

      Гумилев служил в полковой разведке, ходил за линию фронта добывать вражеских языков. За 15 месяцев службы Гумилев из рядового стал офицером и получил два Георгиевских креста – высшие солдатские награды России.

      На фронте он продолжал писать и печататься. В 1916 году вышел сборник «Костер»; в петроградских газетах публиковались его военные репортажи – «Заметки кавалериста».

      Из «Костра»:

      «Та страна, что могла быть раем,

      Стала логовищем огня.

      Мы четвертый день наступаем,

      Мы не ели четыре дня.

      Но не надо яства земного

      В этот страшный и светлый час,

      Оттого, что Господне слово

      Лучше хлеба питает нас.

      И залитые кровью недели

      Ослепительны и легки.

      Надо мною рвутся шрапнели,

      Птиц быстрей взлетают клинки.

      Я кричу, и мой голос дикий.

      Это медь ударяет в медь.

      Я, носитель мысли великой,

      Не могу, не могу умереть.

      Словно молоты громовые,

      Или волны гневных морей,

      Золотое сердце России

      Мерно бьется в груди моей.

      И так сладко рядить Победу,

      Словно девушку, в жемчуга,

      Проходя по дымному следу

      Отступающего врага».

      Из «Записок кавалериста»: «Во мне лишь одна мысль живая и могучая, как страсть, как бешенство, как экстаз: я его или он меня! Он нерешительно поднимает винтовку, я знаю, что мне стрелять нельзя, врагов много поблизости, и бросаюсь вперед с опущенным штыком».

      С юности Гумилева считали некрасивым и инфантильным: косой, череп, словно вытянутый щипцами. Нелепый подросток, так и не ставший мужчиной. Но военная форма и военная жизнь преобразили Николая Степановича. Он из поэта окончательно превратился в жизнетворца.

      В мае 1917 года, по заданию Временного правительства, Гумилева командировали в Экспедиционный корпус российской армии в Париже, где в военном представительстве он выполнял сложные военно-дипломатические задания. Гумилев предлагал союзникам набрать экспедиционный корпус из воинственных и свободолюбивых абиссинцев. Там, в Абиссинии (нынешней Эфиопии), у него остались влиятельные знакомые, в частности рас Тафари – победитель итальянцев, будущий пророк новой религии – растафарианства.

      Осенью 1917 года Временное правительство пало. Большевистская Россия фактически разорвала союзнические отношения с Францией и с Англией, вышла из войны. И Гумилев оказался не у дел.

      Он