Пробный шар. Роман Айзенштат

был виноват.

      Что за время! Всех тогда садили –

      Повседневный будничный террор.

      Трех сестер – и тех не пощадили,

      Только чайка упорхнула за бугор.

      Обычная история

      Если недругом вдруг

      Оказался твой друг,

      Он остался живым,

      Ну а ты – с ножевым.

      Пока думал ты: «Кто ж?» –

      Сунул в спину он нож,

      И повисла, как смог,

      Мысль одна лишь: «Как смог?»

      Сет цветов грустных – с луг,

      У родных слезы, слуг.

      То ли саван, то ль гроб,

      Как последний сугроб.

      «Есть в просторечии поэзия своя…»

      Есть в просторечии поэзия своя,

      Оно от пут грамматики свободно,

      И безыскусно, как журчание ручья,

      Живет в нем милый говорок народный.

      Порой отлично от того, к чему привык,

      И не прошло грамматики цензуру,

      Но без него не полон наш язык,

      Пусть путь не прям, но он – в литературу!

      «Есть страны, где не пить нельзя…»

      Есть страны, где не пить нельзя,

      Где с алкоголем ты – в друзьях,

      С которыми встречаться рад,

      Их ищешь, как пираты клад.

      Нашел – и стало веселей,

      Я пью, и ты, читатель, пей!

      А в дни, что вирус на коне,

      Не пьет лишь тот, кто на Луне.

      «Жизнь состоит из пустяков…»

      Жизнь состоит из пустяков,

      Приятных, неприятных,

      Из звезд на небе и стихов,

      Понятных, непонятных.

      И тот, кто ищет место в ней,

      В толпе густой блуждая,

      Решает, что ему важней:

      Он – личность или стая?

      Живет, законов не поправ,

      С собой сам рассуждая,

      Приходит вдруг к тому, что прав

      Он, а не эта стая.

      И достучаться до людей

      Попробует однажды,

      Объявят те, что он злодей,

      И камень бросит каждый

      В того, кто истину принес,