Хтонический реализм. Алексей Филиппов

ревне, задействуя местных жителей в качестве актеров, а его имя уже стало визитной карточкой «Сахавуда» – единственной полноценной региональной кинематографии в России

      Полицейский уазик привозит в участок знахарку (Валентина Романова-Чыскыырай), чтобы та помогла медсестре выходить подстреленную из ружья девушку. Ведунья раздевается донага и, тяжело дыша, начинает высасывать из пациентки смерть. Следом – рвота, потупленный взгляд участкового, протягивающего купюры, в магазине ей продают только водку – хлеба ни-ни, из вредности. В деревне ее недолюбливают, многие считают пьяницей и обманщицей – пока сами не явятся на сеанс: вылечить бесплодие или икоту, принять роды или еще чего наколдовать. К ней идут, оказавшись в тупике.

      Тупик – примерные координаты и время действия. Пугало – как ее называют только в титрах, то есть за глаза,– не та, кем кажется. Ее дар, ее проклятие и ее трагедия до финала ускользают от зрителя и земляков, превращая героиню в сосуд домыслов – и чужой боли. Ее знахарка всасывает ртом, втягивает ноздрями, сканирует глазами, пренебрегая привычными врачебными инструментами. Ее пациенты – тело и душа, которые не обязательно резать скальпелем и просвечивать рентгеном, чтобы найти изъян. Вот и цветовая гамма фильма тяготеет к оттенкам кожи, прелой листвы, сухой почвы, иногда переходя в асфальтовую зимнюю серость.