Бросок наудачу. Бэт Риклз

расписании произошла путаница… На самом деле я не должна посещать это занятие.

      – Тогда что вы здесь делаете?

      – Похоже, мне не нашлось других предметов на замену.

      – Хм-м. И насколько хорошо вы разбираетесь в физике, мисс Кларк?

      – Не очень. – Я кротко улыбаюсь, чтобы показать: это не преуменьшение из скромности, все так и есть.

      Доктор Андерсон закрывает глаза, пощипывает переносицу, как будто у него болит голова.

      – Для вполне способных учеников они не могут найти места… чему удивляться, раз в расписании путаница. – Затем он произносит уже громче: – Хорошо, мисс Кларк, до поры до времени вам придется улыбаться и терпеть мои уроки.

      – По правде говоря, я не думаю, что у меня много шансов на замену предмета, – признаюсь я ему с несчастным видом.

      Он обводит взглядом класс.

      – Мистер Батлер, пожалуйста, освободите место за своим столом. Мисс Кларк… – Он подает мне знак присесть.

      И тут я вижу, как Дуайт вскидывает голову.

      – Нельзя ли… – На меня он даже не смотрит.

      – Мистер Батлер. Сдвиньтесь. – Учитель снова смотрит на меня. – Боюсь, вам придется приложить усилия и все-таки справиться с моим предметом. Я поговорю с администрацией в конце дня и посмотрю, могут ли они что-нибудь сделать, но уверен: сидящий вон там мистер Батлер подтянет вас. В худшем случае вам придется подумать о дополнительных уроках или репетиторе.

      Затем доктор Андерсон хлопает в ладоши.

      – А теперь, после столь долгого перерыва, вернемся к нашим баранам… – Он хихикает над собственной шуткой.

      Но я даже не вслушиваюсь, что он рассказывает «баранам»; мне бы дойти до назначенного места рядом с Дуайтом. Он даже не замечает меня, когда я опускаюсь на соседний стул.

      – Привет, – тихо здороваюсь. Я должна что-то сказать, просто для заполнения этой паузы. Между нами ощущается такое невероятное напряжение, а я даже не совсем понимаю почему.

      Ладно, ладно! Я знаю почему. Мне следовало поговорить с ним во время обеда, вместо того чтобы заикаться и убегать.

      Меня пронзает боль: еще недавно он был так мил и дружелюбен. Теперь даже не отвечает и не здоровается. Да и не смотрит в мою сторону, если уж на то пошло. Поэтому я повторяю попытку:

      – Дуайт.

      – Знаешь, кое-кто здесь пытается учиться. – Он совсем не похож на дружелюбного, добродушного Дуайта, которого я встретила в кофейне. В его голосе звучит раздражение. Он не злится, не огрызается, скорее отмахивается от меня, как от назойливой мухи.

      – Прости, – бормочу я и больше не пытаюсь с ним заговорить.

      Только когда нам задают обсудить ответы на сто восьмидесятой странице учебника, я снова обращаюсь к нему – и совсем не по поводу вопроса 2a. Дуайт протягивает руку, чтобы подвинуть учебник ближе и открыть его на нужной странице. Я смотрю на него некоторое время, прежде чем выпалить фразу, которую пыталась мысленно довести до совершенства в течение последних двенадцати минут:

      – Так что, теперь ты вдруг меня возненавидел?

      Я