Линия огня. Василий Орехов

сообщил я. – Оно меня не выпускает. Смотри, как низко ударяет в правую стенку.

      – Паскуда.

      – Не то слово.

      Патогеныч задумался.

      – Может, ему скоро надоест мельтешить? – предположил он.

      – Может, – согласился я. – Или наконец раскурочит металлическую стойку к чертям, а потом изменит траекторию. Подождем.

      – Подождем. Время у нас есть.

      – О, черт, – убитым голосом проговорил я.

      – Что? – угрюмо вскинулся напарник.

      – Нет у нас времени ни фига.

      Патогеныч проследил направление моего взгляда и, судя по всему, обнаружил то же, что и я: потемневшую полосу на правой стенке стойла. Полоса была широкой, длинной и хорошо заметной даже с такого расстояния.

      – Это оно делает? – на всякий случай уточнил Патогеныч, хотя все и так было ясно.

      – Нет, я нарисовал только что! – огрызнулся я. – Фломастером! Разумеется, оно!

      – От собака.

      На дереве чертово яйцо тоже оставляло следы, как и на металле, – неровные овальные ожоги, похожие на следы от огромного паяльника. Вот только если бы траектория яйца была неизменной, как нам казалось, если бы оно действительно стукалось в одну точку, то на правой стене должно было бы оставаться все более и более темное обожженное пятно, может быть, лишь немного увеличивающееся в размерах. Однако вместо пятна на стене оказалась выжжена полоса – смертоносный артефакт с каждым ударом неуловимо сдвигался в мою сторону, и его отпечатки накладывались один на другой. У меня за спиной еще имелось около метра свободного пространства, но по длине коричневой полосы на стене было ясно, что менее чем через четверть часа яйцо окончательно прижмет меня к торцевой кирпичной стене коровника.

      А потом нежно поцелует. В щечку.

      Ладно. Одну партию в теннис мы сегодня уже выиграли, можно попробовать еще раз. Я осторожно, чтобы не потревожить мельтешащую перед лицом маленькую черную смерть, положил левую ладонь на бедро… сдвинул чуть левее… еще левее…

      Под ладонью все еще было бедро. Чудненько. А где же мой контейнер для артефактов?

      Я аккуратно покрутил головой. Контейнер обнаружился неподалеку от выхода из стойла, наполовину вмятый в пол тем самым гравиконцентратом, который превратил в лепешку половину моего предыдущего противника. Видимо, сорвался с пояса, когда мы схватились с псевдоплотью.

      Дважды чудненько. И чем, простите, я теперь отобью смертельно опасный теннисный мяч?

      Я бросил взгляд на стенки своей камеры смертников. Можно было бы попробовать оторвать от них брус или доску, однако конструкция выглядела крепкой, и этой возней я наверняка привлек бы внимание чертова яйца. Посмотрел на Патогеныча. Можно было бы попросить его кинуть мне свой нож или контейнер, но слишком велико расстояние – точный бросок не получится, предмет может угодить в трамплин, который выстрелит им с такой силой, что мне снесет голову. Да и вообще, когда возле тебя шныряет реагирующая на малейшее движение смертоносная штука, швыряться