Грязные деньги. Анна и Петр Владимирские

получит солидный гонорар совершенно приватным образом, а впрочем, можно его провести по бухгалтерии как консультацию, но придется заплатить налоги.

      – Провести и заплатить, – сказала Вера, думая о чем-то своем. – Я люблю чистые деньги и чистую совесть. Но… Я не люблю ходить на дом к ВИП-персонам со всеми их капризами.

      – Нет-нет, ничего подобного. Она сама придет, вот, я записал ее данные.

      – И потом, вы слишком на меня полагаетесь. Есть очень много таких психических заболеваний, которые не поддаются…

      – Вы справитесь! – Он решил сменить скользкую тему. – А забавно знаете что? Пока я шел к вам, мне два раза звонили, причем, что странно, из Министерства культуры. Мой друг неосторожно поделился информацией с кем-то, и Осокоров страшно заинтересовал высокие чины Минкульта. Он что-то такое фестивальное устраивает…

      Вера вздохнула.

      – Меня интересует пациентка… – Она взглянула на листок. – Милена Леонидовна. А все остальное к делу не относится.

      Прошло несколько дней, Вера почти забыла этот разговор, когда однажды вместе с очередной пациенткой к ней в кабинет заглянула Тамара, секретарь главврача.

      – Верочка, на секунду…

      Пациентка, высокая худая женщина лет шестидесяти, медленно опустилась на стул и замерла. Лученко отошла в сторону.

      – Ну, в чем дело? Твоя, что ли?

      – Боже упаси! – испуганным шепотом ответила Тамара. – Это Илья велел доставить ее к тебе. Будто у меня других дел нет! Ужас! Она не хотела ехать, упрямая, как осел, сидит и тупо смотрит перед собой. Зачем Дружнову позарез надо было, чтобы я ее притащила, – не знаю, сама выясняй. Пришлось хитрить, такси вызывать.

      Вера уже все поняла. Она кивнула Тамаре на дверь и занялась пациенткой.

      – Милена Леонидовна Осокорова? – спросила Лученко, открывая журнал.

      Та кивнула. Лицо застывшее, но в глазах тревога пополам с тоской.

      – Я вам помогу, – как можно мягче произнесла Вера, уже видя, в чем дело. – Не сомневайтесь, вам скоро станет легче. А пока расскажите мне о своем самочувствии.

      – Мне не хочется кушать, – сказала Осокорова еле слышно. – Совсем нет аппетита. По-моему, я не ем уже несколько недель. Даже перестала готовить… А еще у меня нет стула. Никогда. Я совсем не хожу в туалет…

      Она выглядела изможденной древней старухой. Каждая морщина на ее лице выражала тоску о неправильно прожитой жизни. В этот теплый летний день она куталась в темную кофту с видавшим виды желтоватым от времени воротником и кружевным галстучком, похожим на индюшачий зоб. На ногах закрытые осенние туфли, грязно-серые седые волосы подстрижены неаккуратно. К тому же этот удушливый запах нафталина… Голодает? Вера могла поспорить на свою месячную докторскую зарплату, со всеми дежурствами и переработками, что холодильник Милены Леонидовны ломится от запасов еды, причем половина уже сгнила. Страдающие маниакально-депрессивным психозом неадекватно воспринимают реальность.

      – Так, понятно. А как спите?

      Женщина чуть оживилась.

      – Знаете,