Грязные деньги. Анна и Петр Владимирские

о вашем облике. На что мы делаем главный акцент? Концепция имиджа может различаться в зависимости от группы населения, а в нашем регионе она весьма разнородна, значит… Это может быть дружелюбие, строгость, консервативность, как вы полагаете? Я предлагаю – дружелюбие и вместе с тем консервативность.

      Чернобаев ответил не сразу. Он и сам умел на переговорах напустить туману умной терминологией, заливаясь соловьем о «финансовых потоках», однако не любил, чтобы так разговаривали с ним. Больше всего его утомляло то, что Сотникова не просто говорит – она так думает.

      – Вы на прошлых выборах сами все придумали, я платил деньги и позировал. Почему сейчас столько вопросов? Делайте свое дело.

      Сотникова вздохнула и терпеливо сказала:

      – Эти выборы совсем другие. Тогда вы раздали пенсионерам пайки, подкормили студентов, по полтиннику каждому голосующему – и прошли. А теперь совсем иначе.

      – Как иначе? – с явным недовольством спросил Чернобаев, отмахиваясь от жены, подошедшей завязать ему галстук. – Что они, больше кушать не хотят? Или студенты разбогатели? Ну, набросим сверх полтинника еще сотню.

      – Эти выборы от предыдущих отделяют не просто четыре года. Сейчас никто уже не верит ни в обещания, ни в свежемороженых кур. Избиратели их возьмут, но за вас могут не проголосовать.

      – Почему вы в этом так уверены? Пенсионеров к пайкам еще при социализме приучили, они «подсели» на курицу, гречку и копченую колбасу как на наркотик. Для них получить такой продуктовый набор – это праздник, и я им этот праздник дарю.

      Хозяин квартиры был раздражен, хотя на его породистом лице это почти не отражалось. Сергей Тарасович был чем-то неуловимо похож на известного американского актера Траволту, скорее всего – отрицательным обаянием. Чернобаев имел правильные, хотя и грубоватые черты лица, небольшие карие глаза и мощный подбородок с ямочкой, тщательно зачесанные назад густые темные волосы. Его улыбка не была доброй или приятной, как у обычных людей, – он улыбался так, как мог бы улыбаться робот. Элитный, суперсовременный, запредельно и космически дорогой – но все-таки автомат. Костюмы на его широких плечах сидели безупречно, они буквально обливали коренастую фигуру богача. Хотя что тут удивительного, если одеваешься только в вещи от «Кензо»…

      Он обратился к жене:

      – Помнишь, Геля, как они любили под салатик «оливье» и копченую колбаску из пайка смотреть праздничные парады по телевизору? Да здравствуют доблестные советские колхозники! Уря! Техническая интеллигенция, опять же уря! Все были счастливы из-за куска колбасы и банки горошка. А вы говорите, пайки в прошлом. Никогда не поверю! Разве что все пенсионеры перемрут, может, тогда. И то существует генетическая память, она туда же тянуться будет – к кормушке, к пайкам.

      Жена в течение всей его горячей речи согласно кивала.

      – Разрешите, Дарья Николаевна, я вставлю свои пять копеек, – попросил Жора Александрович.

      Сотникова