Ангельский концерт. Светлана Климова

Владиславовной не представляем никакой официальной инстанции. Я в прошлом – адвокат, имеющий некоторый опыт ведения уголовных дел, и познакомиться с обстоятельствами кончины ваших родителей мне удалось чисто случайно. И у меня сложилось впечатление, что следствие проведено формально. Были проигнорированы важные факты, а некоторые обязательные следственные действия вообще не производились. Не исключаю, что детальный осмотр дома…

      – Разумеется, разумеется, – он торопливо закивал, с трудом отводя взгляд от Евиных коленок. – Я только не вполне понимаю… Вероятно, вы с Евой Владиславовной рассчитываете на вознаграждение…

      Тут Кокорин-младший окончательно смешался, и мне пришлось категорически заявить, что никто из нас не претендует на гонорар. Ни при каком исходе. Нами движет исключительно профессиональный интерес.

      На его месте я бы заподозрил, что перед ним – парочка аферистов, но Павел и глазом не моргнул. Только извинился, что сам не сможет отвезти нас на Браславскую – ожидает клиента.

      Когда мы уже направлялись к выходу мимо двуспальных холстов местных постмодернистов, Ева, не проронившая до сих пор ни слова, сказала:

      – С чего ты взял, что я не претендую на гонорар? Лично мне он бы пригодился, и даже очень. Тебе не кажется, что Павел Матвеевич довольно удачно сравнил меня с дамами Тициана? Самое время было потолковать о финансах.

      – Тициан ни при чем, – сурово произнес я. – А что касается гонорара, то я вижу тут совсем другие возможности. О которых ты, детка, даже не догадываешься.

      Ева презрительно прищурилась. Накануне у нас состоялся крупный разговор, и баня с Гаврюшенко вышла мне боком.

      Мы погрузились в маршрутку и через двадцать минут уже стояли перед решетчатой калиткой с эмалевой цифрой «11». Замок, отпиравшийся небольшим плоским ключом, поддался легко, и вместе с Евой – она держалась на шаг позади – мы двинулись по гравийной дорожке мимо развалившихся мокрых кустов доцветающих георгинов, пестрых куртин астр, забитых сорняками, и декоративной горки с камнеломкой, очитком и метелками бизоньей травы. Ночью прошел дождь, но сейчас завеса облаков истончилась, появилось солнце и старый сад выглядел совершенно иначе, чем вчера в темноте. В траве валялись яблоки, стекла пяти широких окон по фасаду разбрасывали блики. В этом саду ничто не напоминало о трагедии двух пожилых людей – и все-таки у самого входа Ева зябко повела плечами, оглянулась и проговорила мне в затылок:

      – Что-то мне не по себе…

      – Чепуха, – возразил я. – Идем быстрее!

      Главный вход в дом располагался с торца и не был виден с улицы. К боковой стене примыкала просторная крытая терраса, где стояли пара плетеных кресел, легкий столик с забытой на нем чашкой и массивной стеклянной пепельницей и диванчик-качели на консоли из гнутых труб. Прямо сюда отворялась парадная дверь – чтобы добраться до нее, нужно было подняться по бетонным ступеням на террасу и пересечь ее по диагонали.

      Так мы и сделали. Я воспользовался еще одним ключом из связки, дверь уступила, и в полутемной прихожей