.

давайте, так и сделаем.

      Дея развернулась и пошла к дому. Горчевский поглядел ей вслед. Он уже собирался пойти в направлении хижины, когда неожиданно услышал за спиной:

      – Глеб, вы еще не ужинали, пойдемте.

      – Спасибо, лучше я приду позавтракать…

      – Даже думать нечего о завтраке! Вы же не уснете на пустой желудок! Заходите, заходите… – раздался приятный, но настойчивый голос Пучковой.

      Горчевский поднял голову. Женщина стояла у открытого окна, на кухне, чуть подавшись вперед, и улыбалась. Глеб не заставил себя долго упрашивать, да и возразить было нечего. Они вошли. Пока он мыл руки и присаживался за стол, Дея поднялась к себе. Агаша подала горячих щей, хлеба, только что нарезанного. Румяные ее пироги красовались на большой плоской тарелке, сложенные небольшой пирамидкой. Агаша суетилась возле него, стараясь предугадать его желание, попутно предлагая то кофе, то душистый чай с травой.

      Дея стояла посреди временной своей девичьей светёлки, потупив взор, скрестив на груди руки. На душе было беспокойно – взгляд блуждал от угла к углу, от стены к стене, дыхание становилось прерывистым. Какое-то странное чувство, очень схожее со смятением, овладевало молодой женщиной. Возрастало желание снова пойти в ту небольшую комнатку с огромной печью. Что-то влекло её туда… Дея взглянула в окно. Темно… Внезапно, будто ею овладел огонь, она буквально побежала вниз. Взяла большой и мощный фонарь и, проходя мимо кухни, пожелав приятного аппетита, уже собиралась переступить порог, когда послышался бархатный волнующий голос:

      – Спасибо. Вы куда, на ночь глядя? – Глеб смотрел на фонарь в ее руке.

      – Не могу объяснить, но мне нужно пойти в ту комнату. Обратно.… Еще не ночь. Думаю, света фонаря будет вполне достаточно.

      Она вышла.

      – Погодите. Я с вами…

      Дожевывая, он быстро встал, поблагодарив экономку. На ходу хватая другой фонарь, лежавший на скамье у выхода, выскользнул следом за Деей, услышав за спиной:

      – А чай?

      – Потом, потом… – крикнул Горчевский уже на улице.

      Дея и Глеб вновь оказались перед центральным подъездом.

      Тьма, будто накрыла усадьбу собственными крыльями, поглотив, при этом, уже всю внутренность.

      В Дее усиливалось чувство беспокойства. Её органы съеживались внутри. Становилось безмерно жутко.

      Почувствовав страх той, которая занимала все мысли, Глеб слегка коснулся её руки. Она была холодна. Обжигающий взгляд молодой женщины блуждал по его лицу.

      – Не стоит бояться. Дом, который показал свое прошлое величие, не станет повергать в ужас и трепет. Вы должны ему доверять, – и успокоительная улыбка заиграла на его лице.

      – Спасибо, Глеб. Придали бодрость моему упавшему духу.

      – Пойдемте, раз уж мы здесь.… Только дайте руку. Я не знаю насколько крепки эти полы.

      Кивнув в знак согласия, Дея быстро сунула свою руку в широкую ладонь Горчевского, вновь почувствовав тепло и мягкость. Она окончательно перестала волноваться.