.

и где мы ее найдем, не зная про эту даму ровным счетом ничего, господина не волновало. Типичная мания преследования. Потом господин попросил выпить. Ему налили. Выпив, господин чудесным образом преобразился и сорвался с места. Папку выронил. Информации – ноль. Время неурочное – нам плевать на сумасшедшего и на вас, собственно, тоже. Есть вопросы, господа?

      – И катитесь, прямо скажем, на хрен, – буркнул Вернер.

      Максимов пожал плечами и признал, что вариант не самый пропащий. Когда не знаешь, что сказать, можно в качестве разнообразия сказать правду.

      В глазах экстравагантной дамы что-то резко поменялось. Не из глупых дамочка, – сообразил Максимов. Понимает, где врут, а где используют так называемую правду. Но вера – штука хрупкая, и опираться на нее в серьезном деле – так же смешно, как доверяться деловым партнерам. Иные методы нужны, помимо интуиции. Так и вышло.

      Особа обрела предельно зловещий вид. Вздрогнул Вернер – не начинается ли обучение манерам?

      – Приступайте, – поворотилась дама к эскорту и небрежно махнула указкой. Максимова охватил нешуточный ужас. Во что превратится уютный и опрятный офис, он уже представлял.

      – Минуточку, – пытался он предотвратить трагедию. – Вы уверены, мадам, что отдаете полный отчет…

      – Заткнись! – рявкнула дама. И в этот самый миг она была настолько злобной и возбужденной, исполненной какой-то непотребной, негативной, демонической красоты, вся на взводе, опасная, безумная, готовая отдать приказ стрелять во все стороны, что ни у кого, даже у Вернера, не хватило духу выразить справедливый протест.

      Пять минут спустя контора приобрела такой вид, словно над ней усердно потрудился ураган. Громилы провели тотальный шмон. Работали бесцеремонно, с кропотливой методичностью. Все, что могло оказаться на полу, там и оказалось – истерзанное, распотрошенное. Столы и книжные шкафы вывернули наизнанку. Перетрясли тумбочки. Разворошили землю в цветочных горшках. Облапали шторы. Сунули нос во все деки, дисководы и кассетоприемники. Обстучали паркет. Едва не оборвали люстру. С каким-то садистским удовольствием рылись в бумагах, швыряя просмотренное на пол. В приемной выдернули из канцелярского стола забитые ящики и, злорадно ухмыляясь, перевернули. Сгребли со стола груды бумаг, доставленные Любочкой из кабинета, и хорошенько по ним потоптались. Порылись под батареями, свернули подоконник. Осквернили гардеробную. В финале всех мужчин поставили к стене и хорошенько обшарили. Затем поставили женщин, и атаманша прошлась с «указкой», доведя Любочку до полуобморока, а Екатерину – до белого каления. Углубленный шмон проводить не стала – очевидно, искомое обладало не столь незначительными массой и габаритами.

      – Осталось только расстрелять, – пошутил один из участников шмона.

      – Ну что ж, – задумчиво поигрывая стеком, заявила атаманша. – Возможно, вы не врете и человек, нанесший вам визит, действительно ничего не приносил. Ваше счастье, если это так. Но если это не так, – дама перестала баловаться указкой и пристально воззрилась