Роковой оберег Марины Цветаевой. Мария Спасская

критическую статью на дебютный сборник Цветаевой и пожелавший передать рецензию лично. Статья оказалась хвалебная, и Марине очень понравилась, впрочем, так же, как и ее автор. Сидя за чаем в гостиной, добрый отзывчивый Макс, водивший дружбу со всей литературной Москвой, звал сестер Цветаевых к себе в Коктебель.

      – Приезжайте, не пожалеете! – широко улыбаясь, как ласковый лев, приглашал он. – У нас свои дома и Пра сдает их туристам за символическую плату.

      – А кто это – Пра? – удивилась Ася, не спускавшая глаз с поразительного визитера и с детской непосредственностью рассматривавшая пенсне на его мясистом носу, за блестящими стеклами которого прятались маленькие внимательные глаза поэта.

      – Пра – это Прародительница, – охотно пояснил гость. Широко улыбнулся и тут же добавил: – Так зовут друзья – литераторы – мою маму, Елену Оттобальдовну.

      – И что же, вы постоянно живете у моря? – не поверила Ася, с трудом представлявшая, что можно жить зимой и осенью где то, кроме Москвы.

      – Когда не обретаюсь в Париже, – добродушно пояснил Макс. – Но Коктебель – это моя родина. Много лет назад мама купила кусок киммерийской земли и построила на берегу моря дом, в котором обосновалось наше вольное литературное братство. Я уверен, Пра вам понравится так же, как и молодые поэты и художники, обитающие в нашем курортном местечке.

      Хотя учебный год в гимназии еще не закончился, Марина сжала в кармане брегет и с внезапно забившимся сердцем решила: непременно поедет!

* * *

      В городском управлении полиции я столкнулась с проблемой – отчима вызвали в Москву, и обсудить с ним поножовщину азиатов не представлялось возможным. Стоя в коридоре у запертого кабинета полковника, я набирала на смартфоне номер Андрея, чтобы узнать, когда он вернется, и вдруг мне неожиданно вызвался помочь ведущий это дело следователь Лизяев, ужасно раздражавший меня своей косноязычностью. Ранняя лысина не добавляла Валерию Львовичу шарма, впрочем, как и круглые, навыкате, глаза. Подстриженные щеточкой усы довершали хрестоматийный образ армейского прапорщика. Я давно заметила, что в моем присутствии следователь постоянно краснеет и становится как будто деревянным. Слова приходится тянуть из него клещами, а тут он вдруг сам проявил инициативу. Пригласил в свой кабинет, вскипятил чай, выставил на стол вазочку с печеньем, откашлялся и торжественно произнес:

      – Значит, пресса желает знать про инцидент на остановке.

      – Желает, – согласилась я, грея руки о чашку.

      Лизяев снова откашлялся и по военному доложил:

      – Значит, так. Драка произошла на конечной остановке автобуса номер триста семнадцать, следующего из Москвы в Лесной городок, где мы с вами, Женя, живем.

      Валерий Львович залился жарким румянцем и, сделав над собой заметное усилие, продолжал:

      – Причиной поножовщины стал подряд на ремонт двухкомнатной квартиры в строящемся доме на улице Новая