Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты. Лев Толстой

столъ, чтобы быть ближе къ ней, и сталъ говорить тихимъ голосомъ, такъ чтобы слышала она одна, а не могъ слышать смотритель.

      – Я обманывалъ прежде, прежде я былъ мерзавецъ. А теперь я не хочу обманывать, а хочу загладить свою вину передъ тобой. И только этимъ я могу загладить. Я уже говорилъ теб. Не оскорбляй меня. Я уже довольно наказанъ. Врь мн и помоги мн. Мы женимся, будемъ жить вмст въ Сибири и, можетъ быть, ты будешь счастлива. Я по крайней мр сдлаю для этого что могу.

      Она слушала его, прямо глядя ему въ лицо, мигая своими длинными рсницами.

      – Вришь ли ты мн?

      – Отчего же не врить.

      – Ну, такъ скажи мн что нибудь.

      – Что жъ сказать? – Она помолчала. – Попросите, чтобъ меня въ дворянскую перевели, – сказала она вдругъ, – а тутъ гадость. Еще спасибо – вы деньги дали, такъ я купила всего. Они лучше стали. И мсто мн дали.

      – Разв можно здсь покупать что нужно?

      – Все можно. И чаю купила, и сахару, и табаку, и вина купить можно.

      – Катюша, – сказалъ онъ робко, – не пей вино. Мнсовстно говорить это, но я знаю, что это ужасно дурно теб.

      – Немножечко ничего; вотъ если напиться, ну такъ.

      – Нтъ, ты, пожалуйста, не пей, общай мн.

      Она помолчала.

      – А курить ничего?

      – И курить нехорошо. Я самъ хочу бросить, но это еще ничего, но вотъ пить.... Пожалуйста, общай мн, что не будешь.

      – Вдь скучно очень, – сказала она, – а тутъ развеселишься.

      – Нтъ, ты общай твердо.

      – Что же, поклясться вамъ?

      – Нтъ, просто общай.

      – Ну хорошо, ну общаю. А вотъ что еще я васъ просить хотла. Ужъ вы, пожалуйста, не откажите; большое дло, – сказала она, улыбаясь.

      – Да, непремнно сдлаю, если могу, – сказалъ онъ, радуясь и ожидая чего нибудь важнаго.

      – У меня еще въ Нижнемъ подлецъ одинъ выбилъ зубъ. Видли? – Она подняла губу. – И такъ нехорошо теперь. У Якова Семеныча (Нехлюдовъ зналъ, что Яковъ Семенычъ былъ содержатель дома терпимости Розановъ) я вставила себ, а тамъ, въ Таганской тюрьм, крючокъ отломился. Онъ золотой, и потеряла я его. А зубъ вотъ. Отдайте починить, голубчикъ, – сказала она опять и своимъ нечистымъ взглядомъ изподлобія взглядывая на него и доставая изъ за пазухи завернутый въ бумажк зубъ съ однимъ крючкомъ.

      – Хорошо, я отдамъ, починю. Но зачмъ это? – сказалъ Нехлюдовъ. – Проще такъ.

      – Ну, нтъ, вы сами не полюбите.

      – Хорошо, хорошо. Но вотъ что, Катюша. Я спрашивалъ здсь, нельзя ли книги передавать вамъ; мн сказали, что нельзя, а что можно одно евангелье.