Полное собрание сочинений. Том 9. Война и мир. Том первый. Лев Толстой

громадно-высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и молодых блестящих глаз.

      В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтоб это ежедневное свидание сошло благополучно.

      Сидевший в официантской пудреный старик-слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».

      Из-за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула зa легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.

      Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно-употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно-нежно оглядев ее:

      – Здорова?… ну, так садись!

      Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.

      – На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.

      Княжна пригнулась к столу над тетрадью.

      – Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.

      Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.

      – От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.

      – Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.

      – Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.

      – Прочтите хоть это, mon père,[214] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.

      – Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.

      – Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что

214

батюшка,