Полное собрание сочинений. Том 9. Война и мир. Том первый. Лев Толстой

тот же голос князя Андрея.

      Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

      – Eh bien, mon cher, votre petite princesse est très bien, très bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais très bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout-à-fait française.[99]

      Ипполит, фыркнув, засмеялся.

      – Et savez-vous que vous êtes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre mari, ce petit officier, qui se donne des airs de prince régnant.[100]

      Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:

      – Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames françaises. Il faut savoir s’y prendre.[101]

      Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.

      – Что̀ ты сделал с m-lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.

      Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.

      – Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По-моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…

      Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.

      – Нельзя, mon cher,[102] везде всё говорить, что́ только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что-нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.

      Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.

      – Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.

      – Но ведь надо на что-нибудь решиться? Отец твой ждет.

      Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером-аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.

      – Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.

      – Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…

      – Нет, не был, но вот что́ мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…

      Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что-нибудь другое, чем то, что́ ответил князь Андрей.

      – Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.

      –

99

Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила. И совсем, совсем француженка.

100

А знаете ли, вы ужасны с вашим невинным видом. Я жалею бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу

101

А вы говорили, что русские дамы не сто̀ят французских. Надо уметь взяться.

102

мой милый,