Дорогой товарищ король. Михаил Успенский

по несчастью хлобыстал искусно утаенный от санитаров клей БФ в туалете психиатрического дома на улице имени атомного академика Курчатова. То, что он видит, – это одно, а на самом деле все совсем не так.

      «Нужно нарушить дисциплину, – решил он. – Сотворить что-нибудь такое, чтобы санитары меня побили, связали и поставили укол. Тогда, возможно, я приду в себя».

      Как задумал, так и сделал: не успели слуги-санитары по знаку монаршей длани вытащить короля из бассейна, как Гортоп Тридцать Девятый изо всех сил (а силы были, и сноровка детдомовская припомнилась) треснул одного в пестром балахоне промежду глаз. Тот повалился кулем. Трое оставшихся сами пали в ноги Виктору Панкратовичу:

      – Пощади, повелитель! Твой раб оказался неловок, он будет наказан!

      Тем временем девицы начали вытирать короля махровыми полотенцами. Он вырвался, побежал в угол, где стояла огромная и очень дорогая на вид ваза, с трудом приподнял ее и грохнул об стенку.

      – Я всегда говорил, что у короля отменный вкус, – послышался голос канцлера Калидора. – Какая дикость – поставить вазу эпохи Бам в умывальной! Сколько раз я на это указывал, так нет, надо обязательно государя огорчить...

      Осколки вазы исчезли в мгновение ока.

      «Тебе, что ли, врезать? – подумал король, обмотался в простыню и подошел к Калидору. Но перед ним все-таки был старик. – Еще профессор какой-нибудь, светило, Анжела из Москвы выписала... А мне прописан щадящий режим... И это не ваза была, а бутыль с хлоркой...»

      Неожиданно для себя Виктор Панкратович положил руку на плечо старика.

      – Тяжко мне, Калидорыч, – сказал он. – Не могу я так больше, сейчас на стенки начну кидаться.

      – Все верно, – согласился канцлер. – Владыке Листорана и положено с утра пораньше выместить дурное настроение на никчемных людях и предметах, чтобы перейти к делам без гнева и пристрастия. Ведал бы ты, что твой предшественник попервости вытворял! – и залился счастливым смехом.

      Виктор Панкратович не стал выяснять подробностей, наверняка постыдных, и велел покормить себя. Заодно и опохмелиться бы неплохо...

      Тут Калидор со всей решительностью заявил, что здесь, конечно, знают про обычай обитателей Мира якобы «лечиться» по утрам, но совершенно его не приемлют и считают главной причиной отсталости Мира по сравнению с Замирьем.

      – Оно и так, – неожиданно легко согласился Виктор Панкратович, тем более что и потребности особой не было: здешнее спиртное, казалось, не оставляло ни малейших последствий в голове и желудке.

      Короля споро снарядили в нежнейшие шелковые одежды, и он впервые подумал о галстуке с отвращением...

      Местная обслуга, должно быть, хорошенько запомнила, какие блюда повелитель поглощал с удовольствием, а какие с негодованием отвергал, поэтому прыгающей икры птицы Шарах не было и в помине. Подавали крепкий синий бульон с плававшими в нем аппетитными мясными ягодами, седло летучей мыши под серебристым соусом и пирожные, в