Музыкантша. Ольга Морозова

то плохо удавалось, потому что форточка была высоко, и большая часть дыма оставалась в комнате. На столе, застеленном старой заляпанной клеёнкой, стоял стакан пива. В перерывах между затяжками она отхлёбывала из стакана, блаженно прикрывая глаза. На вид ей было года двадцать три, но лицо, ещё вполне свежее и привлекательное, уже носило на себе печать разгульной жизни – отёки под глазами и сероватый оттенок кожи выдавали в ней любительницу весёлой жизни. Молодой человек, сидящий напротив неё, брезгливо поморщился, когда девушка выпустила очередную порцию дыма. Перед ним на столе тоже стоял стакан с пивом, но он почти не пил. Пальцы его слегка дрожали, выдавая нервную, истеричную натуру. Было видно, что он очень раздражён, но пытается держать себя в руках. Девушка не смотрела на него, видимо абсолютно не заботясь его душевным состоянием. Наконец, он не выдержал:

      – Марго! Хватит дымить! Ты что, паровоз?!

      Марго медленно повернула к нему лицо, на котором было недоумение.

      – Я же курю в форточку! Вечно тебя всё раздражает! – Она сказала это совершенно беззлобно, просто констатируя факт.

      – Ты же знаешь, я ненавижу сигаретный дым! Меня от него тошнит! И потом, ты не забыла, что беременна? Ты считаешь, твой ребёнок в восторге от твоих привычек?

      Марго пожала плечами.

      – Не знаю. Он ещё так мал… Я даже не уверена, есть ли он вообще? По-моему, ему пока всё равно. Я думаю, что в отличие от тебя, он не стал бы возражать, чтобы его мамочка немного расслабилась. – И, обращаясь к парню, добавила – Всё, всё, уже заканчиваю! – Она затушила остаток сигареты в пепельнице, полной окурков, и переключила всё своё внимание на пиво.

      – Слушай, а ты действительно хочешь этого ребёнка? Как-то ты не похожа на добропорядочную мать…

      Марго усмехнулась.

      – Хочу ли я? Так получилось, ты же знаешь. Аборт делать поздно, так что пусть живёт. И потом, вряд ли бы ты женился на мне тогда. Я не права?

      – Права. Тебе крупно повезло, что я такой честный и порядочный. Другой бы бросил тебя с пузом, и живи, как знаешь.

      – Ой, ой, ой! Только не смеши меня! Ты бы так и поступил, если бы не боялся, что твоя чокнутая мамаша со своим хахалем выселит тебя из этой комнаты! Так что я со своим пузом, как ты выражаешься, подвернулась тебе весьма кстати. Думаешь, я не знаю, что твоя мамаша поплакалась на заводе в жилетку, дала на лапу, кому следует, и ей выделили отдельную комнату? Иначе, зачем ей моя справка из больницы? Так что давай не будем про честность и порядочность! Бессребреник, тоже мне! – Марго опять достала из пачки сигарету, и попыталась прикурить.

      Молодой человек вырвал зажигалку у неё из рук.

      – Прекрати! Я не железный! – Его голос начинал срываться на визг.

      – Ладно. Так и быть. Налей пива тогда, – Марго подставила стакан и молча наблюдала, как янтарная жидкость, пенясь, переливается из бутылки. Когда стакан наполнился, она сделала из него большой глоток и сказала примирительно: – Хватит ругаться, Эд. Я ужасно устала!

      Эд усмехнулся.

      – Отчего? Ты что, вагоны разгружала? Что-то я не припомню, чтобы ты хоть чем-нибудь занималась в последнее время.

      – Я, между прочим, беременна. У меня упадок сил.

      – Ах, прости, прости! Ты считаешь, это повод бросить работу?

      – А ты считаешь, что будущая мать твоего ребёнка должна бегать с подносом, как заведённая?

      – Нет, но…

      – Здорова, как лошадь? Ты это хотел сказать?

      Эд снова начал раздражаться.

      – Именно.

      – Не бойся, у меня есть деньги на проживание. У тебя на шее сидеть не буду.

      – Кстати, а откуда у тебя, в самом деле, деньги? Даже странно…

      Марго бросила на мужа гневный взгляд.

      – Нет, это не то, о чём ты подумал.

      – Ну да. Вспомнить хотя бы, где я тебя нашёл.

      – Не важно. Мало ли что было. Теперь я хочу попытаться всё исправить. Возможно, тебе и смешно это слышать, но я собираюсь стать вполне добропорядочной женой и матерью. Хотя, возможно, ты этого и не заслуживаешь. А насчёт денег… это мне родители высылают.

      – Родители?

      – Да. А что здесь странного? У меня есть родители. Они думают, что я здесь учусь. В консерватории.

      – В консерватории? Что за бред! Ты и консерватория! По-моему, это несовместимые понятия.

      – Я тоже сразу это поняла, как приехала… но им не объяснишь. А потом поехало. Пела в забегаловках, ну и там… сам понимаешь, что объяснять, не маленький. Потом группа распалась, я устроилась официанткой. Там ты меня и нашёл. Но дома я подавала надежды, между прочим.

      – Где это – дома? В Кукуево?

      – Тебе-то какая разница! В Кукуево, не в Кукуево! Люди везде живут. А здесь я уже три года существую, надоело мыкаться по съёмным квартирам. А тут ты… и беременность эта. Я подумала – это шанс.

      – А ты стерва.

      – Не более, чем ты и кто-то ещё. А то все у нас вступают в брак по большой и чистой любви! Я и не знаю,