Приливами потерянной луны. Михаил Бочкарёв

в какую-то странную липкую дрёму, монотонный дождь и голос профессора завораживали его и тянули за собой. Гарри видел спонтанные образы, выстраивающиеся из навязчивых слов, и ещё к этому примешивался тихий, но всё нарастающий медленно гул.

      – …и вьюгой и брызги сияли алмазами в каждой частице своей, отражая весь пройденный путь, а за морем фрегаты росли и маячили белыми точками в неге тепла и зелёным туманом стекали к дорогам больших городов, где мерцали в огнях фонарей и сирены пожарных машин уносили горячую ленту асфальта и двери-витрины звеня от касаний несущихся мимо авто на бензиновых плёнках расплёсканных луж поднимали из памяти стройные лиры звенящие утренней песней, а на гладких балконах в стекле отражались гигантские горы с верхушками вросшими в небо подобно торнадо рождённому в облачной пене…

      Гул в ушах всё усиливался. Но его он, как ни странно, не боялся, а скорее ждал. И уже слова профессора потеряли чёткость и смысл, расплываясь цветными пятнами, перед глазами вертелась вереница образов, и в этот момент наросший гул поглотил всё естество Гарри, оглушил его и лишил сознания.

      – 4 –

      Первое, что он увидел, когда открыл глаза, – это небо. Прозрачно-синее небо с редкими девственно белыми облаками и жёлтым мячиком солнца, которое, как ни странно, не слепило глаза, а только лишь дополняло своим присутствием странный нереально красивый небесный пейзаж. Гарри заворожено смотрел на это чудо и чувствовал, как его лицо обдувает свежий, наполненный нежными, давно забытыми запахами ветер. Он вдруг понял, что с самого детства ни разу не разглядывал небо, не лежал вот так пластом на земле, пожирая глазами эту удивительную синеву.

      Инспектор повернул голову и увидел, что лежит на гладкой светло-серой поверхности. Он провёл по ней пальцами и почувствовал, как рука свободно скользит, он не ощутил даже пылинки на странном дорожном покрытии. Приподнявшись, он посмотрел на свою ладонь, которая действительно оказалась чистой, и осмотрелся.

      Он сидел посередине широкой дороги, начало и конец которой упирались в горизонт, в саму синь заворожившего его неба, и, насколько хватало глаз, никаких строений вокруг не было. По обеим же сторонам дорожного полотна, справа и слева, простиралось удивительно ровное безграничное поле, поросшее мелкой жёлтой травой, и поначалу могло показаться, что это и не трава даже, а песок. Поле упиралось в небо, и не было ничего, даже самого захудалого домишки или деревца. Пейзаж напоминал пустыню, только вот ветер был уж слишком свежим и насыщенным.

      «Выходит, получилось», – подумал Гарри.

      Поднявшись, Фулмен подошёл к обочине дороги. Присев, он сорвал несколько травинок и помял их пальцами. К удивлению, трава была не сухой, как сначала подумал он, а наоборот, свежей и душистой, причём запах этой странной травы напомнил Гарри аромат яблок. Гарри хотел было попробовать травинку на вкус, но тут же передумал.

      «Мало ли что?», – засомневался он. Поднявшись и ещё раз оглядевшись,