.

помогает мне собираться, начищает гуталином мои туфли. Он начал работать годом раньше в этом же ЦНИИ, тоже еще молодой специалист, хотя уже вполне освоился. Жаль, что мы будем трудиться в разных подразделениях. Тут же мельтешат и мешают своими советами старшие: мама и дед. Мы еще все вместе – три поколения – теснимся в двух смежных комнатках, но планируем вступить в жилищный кооператив. Уже отложили первые деньги, заработанные годом ранее на студенческой стройке.

      Ложусь пораньше: завтра рано вставать, ведь добираться от нашего уютного квартала, расположенного в историческом центре, до ЦНИИ почти два часа. Вначале – минут двадцать пешком вдоль канала Грибоедова до старинной Сенной площади. Ее название сохраняется только в устном фольклоре, официально как площадь, так и недавно открытая станция метро – на месте снесенного в 60-е храма – называется «площадь Мира». Метро домчит меня до южной окраины города, а там еще несколько остановок на трамвае. Но в юном возрасте расстояния не помеха!

      На следующее утро в назначенный час встречаюсь с однокурсниками в проходной. Все четверо, выписав временные пропуска в служебном окошке, предъявляем их вместе с паспортом толстой вахтерше. Она бдит за барьером у турникета, отстраненно-значительная, на синей полотняной куртке сверкают медные пуговицы с тисненными на них пятиконечными звездами. Главное начальство в институте!

      За турникетом еще одни двери, за ними необъятная территория. Я уже проходила практики на оборонных предприятиях, и потому масштабность внутренних улиц и проездов не удивляет. Зато обращает на себя внимание вытянутое приземистое здание с окошками-щелями под крышей. Один торец его у проходной, другой простирается до горизонта. Вскоре я узнаю, что это крупнейший в Европе опытовый бассейн для испытания морских моделей – около полутора километров. Но я приписана к другому подразделению, и этот бассейн так и останется для меня лишь географическим объектом с надписью «вход запрещен». И это главное правило содержания всех испытательных объектов в институте – двери стендов и лабораторий всегда на запоре. Даже парашютист, спрыгни он с неба на территорию, не проникнет в засекреченные уголки.

      Рядом вход в помпезное административное здание, перед ним стоит на постаменте, обрамленном зеленым газончиком, бюст основателю института – нашему «дедушке» Крылову. Сразу вспоминается Летний Сад. Только тамошний Крылов, дед Иван Андреевич, сочинял басни, а наш, Алексей Николаевич, академик, прославился открытиями в судостроении.

      И снова прохладный безлюдный вестибюль: высокие окна, в центре мраморная лестница с широкими перилами, на стене макеты государственных наград, присвоенных учреждению. В этом здании прежде всего разыскиваем спецотдел. В приемной наши глаза упираются в типовой плакат: «болтун – находка для шпиона». Указательный палец приложен к губам обезличенного мужского лица – ныне такие картинки ради прикола вывешивают в модных кафе, оформленных в стиле советского кича.

      Следует