И быть подлецом. Рекс Стаут

аудитории. Аудитория насчитывает примерно двести человек, в основном женщин, большинство из которых, как преданные поклонницы мисс Фрейзер, часто присутствуют на программе. Итак, я верно все обрисовал? Не почти верно, а действительно верно?

      Присутствующие дружно кивнули.

      – Да, все верно, – подтвердил Билл Медоуз.

      – Многие из них, – заметила Фрейзер, – приходили бы даже чаще, если бы могли достать билеты. У нас всегда вдвое больше желающих получить билеты, чем мы способны обеспечить.

      – Кто бы сомневался. – Вулф явно проявил завидную выдержку, не сказав Маделин Фрейзер, насколько она опасна. – Но те, кто хотел попасть в студию, но не мог получить билеты, нас не интересуют. Существенный элемент картинки, который я пока не назвал, по-прежнему остается невидимым. За закрытой дверью холодильника у стены находятся восемь бутылок «Старлайта». Как они туда попали?

      Ответ, озвученный Фредом Оуэном, пришел со стороны дивана:

      – Мы всегда держим в студии три-четыре ящика, в запертом шка…

      – С вашего позволения, мистер Оуэн. – Вулф погрозил ему пальцем. – Я хочу по возможности услышать голоса этих шести человек.

      – Бутылки находились в студии, – сказал Тулли Стронг. – В шкафу. Шкаф был заперт, поскольку в противном случае они там недолго простояли бы.

      – Кто вынул восемь бутылок из шкафа и положил в холодильник?

      – Я, – подала голос Элинор Вэнс, и я, оторвавшись от блокнота, снова посмотрел в ее сторону. – Это входит в мои обязанности во время каждого эфира.

      Проблема Элинор Вэнс, подумал я, в том, что она слишком много работает. Сценарист, исследователь, барменша… Кто еще?

      – Невозможно за один раз унести восемь бутылок, – заметил Вулф.

      – Конечно невозможно. Поэтому я взяла четыре. А потом вернулась за оставшимися четырьмя.

      – Оставив шкаф открытым… Нет. – Вулф остановился. – Эти тонкости могут подождать. – Он снова обвел глазами сидящих перед ним людей. – Итак, бутылки пока в холодильнике. Кстати, насколько я понимаю, присутствие всех вас во время эфира было обычным делом. За исключением одного человека. Вас, мистер Трауб. Вы очень редко приходили на передачу. Что привело вас туда в тот…

      – Потому что я чувствовал себя не в своей тарелке, мистер Вулф. – Хотя в Трауба ткнули пальцем, он ничем не выдал своего недовольства: его рекламная улыбка оставалась прежней, так же как и хорошо поставленный низкий голос. – Я считал и продолжаю считать, что приглашать в программу человека, торгующего информацией о скачках, было ошибкой. А потому хотел на всякий случай находиться неподалеку.

      – Вы считали, что от мистера Орчарда можно было ожидать чего угодно, так?

      – Я вообще ничего не знал о мистере Орчарде. Но находил эту идею отвратительной.

      – Если вы имеете в виду всю идею программы, я согласен… но сейчас это отнюдь не то, что мы пытаемся выяснить. Давайте вернемся к тому эфиру. Во-первых, давайте попробуем получить