Альманах «Российский колокол» № 4. Альманах

сотни лет дошли до нас

      еще с тех давних пор,

      когда лишь только человек

      в начале всех начал

      врата в далекий трудный путь

      в науке открывал,

      быть может, их достали вновь

      из старых сундуков,

      где те пылились, словно хлам,

      в течение веков

      недаром, и теперь они

      повсюду там и тут,

      нам наконец-то в наши дни

      свет истины несут?

      А может, правда, что на нас

      не только солнца свет,

      но и движение всех тех

      созвездий и планет,

      что в ночном небе тут и там

      рассыпаны кругом,

      лишь как, пока не ясно нам,

      влияет день за днем?

      А в бездне, что во тьме ночной

      разверзлась в тишине,

      в холодном свете звезд, порой,

      казаться стало мне,

      что звезды, что ночной порой

      мерцают и горят,

      чуть слышно вновь и вновь со мной

      о чем-то говорят.

      Но чувства, что у нас у всех

      всего как будто пять

      загадок, что и в наши дни

      кругом не сосчитать

      еще пока что до конца,

      открыть не могут нам,

      и мы в догадках до сих пор

      блуждаем тут и там.

      И космос, как бывает вдруг,

      мне кажется, подчас

      не только где-то там вокруг,

      а прямо внутри нас.

      Без названия

      Среди других картин в музеях

      порой часами я готов

      смотреть на женские портреты

      работы старых мастеров.

      Природа здесь свои творенья

      явила, видно, неспроста,

      и вот теперь как наважденье

      волшебных линий красота

      порой пленяет безнадежно

      тех, кто однажды в свой черед

      лишь невзначай, неосторожно

      к картине ближе подойдет.

      А ведь когда-то губ лобзанье

      кому-то довелось вкушать

      и пить пьянящее дыханье,

      и эти плечи обнимать…

      И вот лишь эта тень с портрета

      глядит себе куда-то вдаль

      и за немой игрою света

      скрывает легкую печаль.

      Пора жестоких лихолетий

      и бед без меры и числа

      очарованье тех столетий

      с собой навечно унесла.

      И, как один поэт заметил,

      взамен любви земной пока

      лишь только нам на этом свете

      остались вера и тоска,

      остались горечь и тревога,

      и эта серая печаль,

      и жизнь, как долгая дорога,

      что нас ведет куда-то вдаль.

      И мы – как грустный серый табор,

      что все бредет себе вперед,

      куда – и сам не зная толком,

      всю свою жизнь, за годом год.

      В каком грядущем поколении

      скупая жизнь кому-то вновь

      за это долгое терпенье

      вернет надежду и любовь?

      Когда-то вновь и без сомнения

      вернет кому-то, а пока

      хватило б сил нам и терпенья,

      дорога