Крылья огня. Чарлз Тодд

любезны, дайте сюда ключи и немедленно покиньте Тревельян-Холл. Никакого нового следствия не будет; никто не смеет лезть в наши семейные дела!

      – Мистер Фицхью, к сожалению, в данном деле у вас нет права голоса. Следствие возобновляет Скотленд-Ярд по просьбе, поступившей из министерства внутренних дел. Вам придется сотрудничать с нами; другого выхода у вас нет. – Ратлидж помолчал и продолжил: – Если, конечно, вам нечего скрывать в связи со смертью ваших родственников…

      Фицхью посмотрел на Ратлиджа так, словно инспектор его ударил.

      – Я занимаю в Лондоне видный пост…

      – Мне очень жаль, – перебил его Ратлидж, – но здесь ваше положение никакой роли не играет!

      – Да, мне есть что скрывать, – сухо сказал Фицхью, сменив курс так быстро, что даже обескуражил Ратлиджа. – Мои сводные брат и сестра покончили с собой. Как вы понимаете, радоваться тут особенно нечему, но они сами сделали свой выбор. Причины, по которым они покончили с собой, сугубо личные. Сомнений в том, что они покончили с собой, ни у кого не возникало. Они приняли лауданум. Я не понимаю, зачем понадобилось предавать огласке их проблемы и перемывать им кости в прессе. Такая жестокость больно ранит меня, мою кузину и мою сводную сестру с мужем. Наши несчастья вытащили на потеху публике, которой наплевать на моих родных! Всем приятно пощекотать себе нервы. Боже мой, вы только посмотрите, как в газетах смакуют каждое новое нападение «Потрошителя из Сити»! Как будто тут чем-то можно гордиться…

      С последней сентенцией Фицхью Ратлидж был совершенно согласен, но вслух он ничего не сказал.

      Помолчав, Кормак Фицхью вздохнул и чуть хладнокровнее спросил:

      – Никак нельзя отговорить вас от расследования?

      – К сожалению, нет. – Ратлидж не упомянул о том, что повторное следствие может прийти к тем же выводам, к каким пришел и коронер на дознании. Или что пока он не нашел никаких улик, не услышал ничего нового, чтобы сделать больше, чем он уже делает: задает самые обычные вопросы. Ратлиджа куда больше интересовало другое: куда заведет собеседника его вспыльчивость.

      Кормак на некоторое время замолчал. Он как будто вступил в спор с самим собой и нехотя принял решение.

      – Что ж, тогда пойдемте; ни к чему стоять в холле, как незваным гостям.

      Он повел Ратлиджа в гостиную, издали посмотрел на задернутые шторы и на пустое пространство над камином, где раньше висел большой портрет.

      – Непривычно видеть дом таким. В моем детстве он никогда не пустовал. Ни дня не был темным, унылым и печальным. Но детство мое закончилось и, наверное, унесло все воспоминания с собой. Садитесь, старина.

      Ратлидж сел напротив Фицхью. Интересно, что намерен поведать ему этот лощеный обитатель лондонского Сити?

      Оказалось, совсем не то, что он ожидал.

      – Учтите, то, что я сейчас расскажу вам, я никому еще не рассказывал. Если вы решите воспользоваться моими словами, я буду все отрицать. Объявлю, что вы все придумали в отчаянной попытке продвинуться по службе или укрепить свою репутацию… в общем, придумаю