Викинги. Заклятие волхвов. Николай Бахрошин

собой? И любуется, и гордится, и жалеет себя, все глубже погружаясь в эту зыбкую трясину… За все время на острове – ни одной новой висы, только старые стихи за хмельным столом под одобрительные удары чар о столешницу… Впрочем, о чем это он? Негоже уплывать мыслями куда-то вдаль, когда старший брат ждет ответа…»

      – К тому же, я слышал, конунг Рорик Неистовый жаждет встречи с тобой. Хочет попрощаться от всего сердца, – усмехнулся Косильщик, припоминая. – Неистовый – хороший боец, чувствует клинок как продолжение руки, я видел, как он умеет сражаться. Мне будет жалко, если вместе с тобой погибнет и твой дар слагать висы, этот мед богов, который надлежит беречь людям.

      Сьевнар вспомнил, как нечто подобное говорил ему Якоб-скальд. Не так уж давно это было, а теперь кажется, что очень давно.

      Да, медом поэзии боги наделяют своих избранников – это все знают. Только не все догадываются, что даже избранность не приносит счастья, можно быть избранным и оставаться несчастней последнего нидинга. Об этом, наверное, никто не задумывается… Сангриль… Нет, он опять начинает себя жалеть. Не надо, хватит, устал уже! Кто бы знал, как он устал от этого – постоянно перебирать прожитое, представляя, как все могло сложиться иначе…

      «Занятие бесплодное, как зыбучие пески береговых дюн, и такое же затягивающее!»

      – Кровь драконов? Что это? – спросил он, с усилием отгоняя мысленное наваждение.

      – Не знаешь? Может быть, и не знаешь, это не каждый знает. Хотя, всему свое время, когда-нибудь я расскажу…

* * *

      Потом, вспоминая тот вечер, Сьевнар ясно видел перед собой застывшие, заснеженные дубы, колючие от мороза звезды, белесый месяц, начищенное серебро пушистого снега. И худощавое лицо Гуннара, его прямую фигуру под толстым плащом с откинутым капюшоном. И его давнюю, застарелую печаль потерянной любви, залегшую в мелкой сетке морщин вокруг глаз.

      Печаль, которая так созвучна его собственной печали! – неожиданно понял скальд.

      Наверное, именно в тот вечер Гуннар Косильщик стал близок ему, как никто на острове. Именно тогда началась их дружба, дружба старшего и младшего, большая дружба, о какой слагают красивые висы…

      3

      «Почему, думаешь, все народы, поклоняющиеся Одину Одноглазому, Все-Отцу, так любят изображать драконов? – спросил однажды Гуннар Косильщик. – Почему называют драконами свои корабли и украшают их деревянными драконьими головами? Для чего выковывают их изображения из дорогих металлов, вырезают из дерева, из кости и рыбьего зуба?»

      Конечно, не просто так! Когда-то на земле было время драконов, неторопливо рассказывал Косильщик. Не только люди, даже боги-ассы еще не были рождены. Лишь злобные великаны все время пытались захватить богатые и плодородные земли Мидгарда. Именно тогда огнедышащие драконы летали над землей на своих огромных и сильных крыльях, охраняли пустынные земли от великаньих набегов.

      Это была долгая, большая война. Благородные драконы все как один пали в неравных