Ослам не дают! Львиная инструкция по соблазнению топовых женщин. Никита Лаптинский

в грязи. Белоснежные кеды приобрели грязно-болотный цвет, а надпись Adidas исчезла за комком земли, который налип на нее.

      Во мне боролись два желания: расплакаться или догнать их и побить, несмотря на разницу в возрасте и их количественное преимущество. Пятеро против одного… Эти цифры остужали мою решимость. Я даже не представлял, что мне делать. В тот день я впервые почувствовал злобу. Внутри все кипело, и я не мог избавиться от этого странного чувства.

      Я всегда сдерживал слезы перед родителями. В тот злополучный день я вернулся домой на взводе. Закрывшись в своей комнате, я все-таки расплакался. Эмоции взяли надо мной верх, и отчим услышал это. Он отличался особой чувствительностью к моему настроению, мог заметить малейшее изменение в поведении и точно знал, когда я вру, а когда говорю правду. Когда я все же вышел из комнаты, он спросил, что случилось, но я долго отнекивался, убеждая его в том, что сам упал. Я не сдавал людей, считая это последним делом, недостойным «настоящего пацана». Но в тот раз мне пришлось рассказать правду, потому что отчим был очень настойчивым. Он пристально смотрел на меня, пока я не признался, что вру.

      После этого он схватил меня за шиворот и со злостью прошипел:

      – Так, все! Одевайся, пойдем искать их.

      – Не пойду!

      Я упирался. Мне не хотелось прослыть во дворе ябедой.

      – Не хочу ничего слышать. Собирайся. Я этого так не оставлю!

      Мы нашли их. Когда я увидел толпу из пятнадцати человек, то засомневался в правильности решения прийти.

      – Может, к черту этот костюм? – тихо сказал я, порываясь уйти, пока не поздно.

      Но отчим, казалось, нисколько не был напуган численностью вражеской стороны. Он перелез через забор и спрыгнул прямо перед ними, в центр толпы. Я боялся за него, потому что парень, бросивший меня в лужу, обладал репутацией совершенно отбитого хулигана. Для него не существовало авторитетов, а жизнь проходила в драках и постоянных разборках. Сейчас я понимаю, что у него вообще не было никаких моральных принципов. Он был способен на все.