Возлюбленная виконта. Луиза Аллен

Дороти, женщина лет пятидесяти, полная и довольно рассеянная, кивнула:

      – Ах, политика. Тогда все понятно.

      – Мы поженимся послезавтра, – продолжил Эллиотт. – И если вы найдете Арабелле спальню на два дня, будет очень хорошо. Я сказал об этом Доусону, когда мы вошли. Думаю, он ушел поговорить с миссис Доусон.

      – Они позаботятся об этом. – Мисс Дороти лучезарно улыбнулась Белле. – Мне очень нравится сопровождать молодую девушку. Не часто подворачивается такая возможность теперь, когда мама стала слабее и мы больше почти нигде не бываем. Однако раньше я присматривала за всеми своими племянницами.

      – Вы очень добры, мадам. – Белла собрала остатки воли и изо всех сил старалась быть вежливой. Ей казалось, будто она уперлась в запертую дверь, та неожиданно отворилась и она рухнула в пустое пространство. Она падала. – Извините, боюсь, не знаю, как мне следует обращаться к вам.

      – Я мисс Абботсбери, но, моя дорогая, все зовут меня мисс Дороти. Кстати, вы уже ужинали?

      – Да, мисс Дороти. Спасибо.

      – У вас есть ночная рубашка и зубная щетка? Эллиотт, куда это вы?

      – Домой, кузина. – Он остановился у двери. – Я просто собирался пожелать вам спокойной ночи.

      – Не поцеловав мисс Шелли? – Мисс Дороти жеманно улыбнулась. – Вы ведете себя весьма неромантично! Эллиотт, я ведь не такая суровая дама.

      – Конечно. Арабелла. – Он взял Беллу за руки и посмотрел ей в глаза. Та с трудом удержалась, чтобы не вцепиться в него. Они знакомы всего несколько часов, а теперь у нее никого нет, кроме этого незнакомого человека. – Видите ли, утром все будет лучше. – Эллиотт наклонился и поцеловал ее в щеку. Она на мгновение почувствовала его теплые губы и дыхание. Прежде чем он выпрямился и отпустил Беллу, та ощутила запах кларета и пряностей. – Кузина, я приеду за мисс Шелли в восемь часов, если только ранний завтрак не создаст вам неудобств.

      – Отнюдь нет. – Невинный поцелуй, видно, удовлетворил романтические надежды мисс Дороти. Она ласково улыбнулась ему. Эллиотт ушел. Мисс Дороти обратилась к Белле: – Ну, моя дорогая, думаю, вам хочется лечь спать, правда?

      – Да, пожалуйста, мисс Дороти. – Наконец-то она услышала вопрос, на который могла ответить честно и без раздумий. Уютная комната, в которой царил хаос, чуть поплыла. – Это было бы замечательно.

      Утром без четверти восемь Эллиотт сидел в закрытом экипаже, направлявшемся в Доуэр-Хаус, и мысленно составлял списки. Оставалось или заниматься этим, или достать флягу с бренди и запить каждую обузу, которую взвалил на него Рейф. Особенно эту обузу. Было бы ложным утешением оплакивать брата, возможно, если он и оплакивал, то брата, какого у него не было: близкого друга, надежного товарища. Рейф, будучи ревнивым и подозрительным, никогда никого не приближал к себе даже в конце жизни.

      Однако сентиментальные мысли о братской любви или ее отсутствии не очень помогали управлять запущенным имением с более чем сотней подданных, крайне запутанными финансовыми делами и справиться с этой последней обузой.

      Видно,