Наперекор судьбе. Пенни Винченци

управляющая в его издательстве

      Джей Литтон, сын Маргарет от ее любовника Джаго Форда, ныне умершего

      Гордон Робинсон, муж Маргарет

      Джек Литтон, младший брат Оливера

      Лили Литтон, жена Джека, актриса

      Барти Миллер, воспитанница Оливера и Селии

      Себастьян Брук, популярный детский писатель, печатающийся в издательстве «Литтонс»

      Бой Уорвик, давнишний школьный приятель Джайлза

      Абигейл, учительница, подруга Барти

      Седрик Рассел, фотограф, работающий для журналов мод

      Поместье

      Лорд Бекенхем, отец Селии

      Леди Бекенхем, мать Селии

      Билли Миллер, брат Барти

      Нью-Йорк

      Роберт Литтон, старший брат Оливера, преуспевающий застройщик

      Лоренс Эллиотт, пасынок Роберта, сын его бывшей жены Дженетт, ныне покойной, который порвал контакты с отчимом, братом и сводной сестрой

      Джейми Эллиотт, брат Лоренса

      Мод Литтон, дочь Роберта и Дженетт

      Джон Бруер, деловой партнер Роберта

      Фелисити Бруер, жена Джона, поэтесса, публикующаяся в издательстве «Литтонс»

      Кайл Бруер, сын Джона и Фелисити, редактор

      Джорди Макколл, писатель, публикующийся в издательстве «Литтонс»

      Париж

      Ги Константен, глава французского издательства

      Люк Либерман, главный редактор

      Мадам Андре, квартирная хозяйка Адели

      Часть первая

      1928–1939

      Глава 1

      Венеции Литтон доставляло огромное наслаждение рассказывать людям, что она появилась на свет в тот день, когда вся страна находилась в трауре.

      Такое заявление, хотя и было исторически достоверным и гарантированно делало Венецию центром внимания любой компании, где ей вздумалось произносить эти слова, все же рисовало слегка искаженную картину. Исправлять эту картину доставалось Адели – сестре-близняшке, от рождения обладавшей несколько более прозаическим взглядом на жизнь. Та объясняла, что их рождение почти с точностью до часа совпало с кончиной короля Эдуарда VII.

      – Да, конечно, – раздраженно соглашалась Венеция, – но все равно это был на редкость мрачный день. Мама говорила, что медсестры, принося в палату очередной букет цветов, рыдали все громче и громче. А когда приехал папа, доктор встретил его, представьте себе, в черном галстуке. Естественно, наш папочка подумал, будто случилось нечто ужасное.

      В этой части повествования, если среди слушателей оказывался кто-то из двоих братьев близняшек, следовало непременно добавление. Да, нечто ужасное действительно случилось, поскольку мир ничего не подозревал о ворвавшихся в него сестрах-близнецах. Здесь Венеция обычно картинно надувала губки, а Адель безмятежно улыбалась, и кто-то другой (обычно кто-то из молодых женщин, жаждавших привлечь немного внимания и к своей персоне) пытался сменить тему разговора.

      А отвести взгляд от близняшек Литтон было нелегко, и не потому, что