История второй русской революции. С предисловием и послесловием Николая Старикова. Павел Милюков

«на народное дело» – превращали подать в национальный сбор с сочленов частного общества и открывали Раде лазейку на случай обвинения ее в выступлении на путь открытой политической борьбы против центральной власти в самых ее основных функциях управления и обложения. Проф. Грушевский и пользовался этой двусмысленностью в своих объяснениях с представителями киевских общественных организаций, которые решительно возражали против сепаратизма Украины и против предрешения воли Учредительного собрания. Во время политической прогулки украинцев по Днепру с этими представителями 20 июня М. С. Грушевский подчеркивал, что Рада никогда и не помышляла о захвате административных прав, что это исключительно «национальная организация». Эти заявления вызвали реплику Балабанова, представителя с.-д. меньшевиков. «Когда слушаешь здесь ваши речи, – говорил Балабанов, – получается одно, а когда от бесед дело переходит к жизни, получается другое. Проф. Грушевский и Винниченко признают за Радой лишь моральный авторитет. Но часть населения считает Раду правительственной властью на Украине, причем противопоставляет Раду другой власти. То, что говорят представители Рады нам, пусть они скажут населению». После этого Винниченко произнес речь, в которой, с одной стороны, заявлял, что украинцы «добиваются не власти, а организации народных масс», а с другой, при сильном движении и возгласах «ого» своей аудитории сообщил: «Быть может, мы издадим декрет, в котором укажем населению, что всякое постановление центрального правительства, прежде чем оно будет осуществлено, должно быть рассмотрено Центральной Радой» («Русское слово», 23 июня). Эти разговоры на пароходе лучше всего характеризуют шаткость первоначальной позиции Рады и уклончивую тактику ее вождей.

      Чтобы мотивировать свой шаг, Рада в противоречивых выражениях, пытавшихся извратить факты, излагала в «Универсале» историю своих переговоров с правительством. «Временное российское правительство отвергло наши требования, оттолкнуло протянутую руку украинского народа.., оно уклонилось от ответа, отослав нас до будущего Учредительного собрания… Не пожелало вместе с нами творить новый порядок…». Несколько искреннее была Рада, когда мотивировала свое выступление тем, что «мы не можем бросить наш край на произвол анархии и разорения», ибо «правительство не в силах создать для нас правопорядок». Другой искренний мотив касался судьбы аграрного вопроса: «Никто лучше наших селян не может знать, как хозяйничать на своей земле; потому-то мы хотим, чтобы после того, как во всей России будут отобраны помещичьи, казенные, царские, монастырские и иные земли в собственность народов, после того, как об этом будет издан закон всероссийским Учредительным собранием, право и порядок в наших украинских землях, право распоряжения ими принадлежало бы только нам самим».

      Этот страх и опасение подвергнуться в прогрессировавшем всероссийском распаде общей судьбе и пережить