Фашист. Дмитрий Обской

него торчал кусок сломанного напильника. Рядом с ним лежали два трупа, которые минутой ранее были живы и представляли серьёзную угрозу его жизни.

      Боли Семён не чувствовал. Он был погружён в свои мысли, пытаясь сложить в один пазл обрывки воспоминаний из своего детства.

      Ему вспоминался ласковый голос матери, сильные руки его отца, яркое солнце, поляна полная цветов и парящих над ними разноцветными бабочками. Потом запахи хвойного леса, рыбалка с отцом на речке, первая пойманная им рыбка. Далее смех соседской девочки, его первой любви!

      А потом… – Как? Как могло всё это разрушиться? Как рай превратился в ад?

      Вдруг Семён открыл оставшийся глаз и зло посмотрел в сторону запертой двери. За многие годы практики медитативной йоги, он научился предчувствовать события за несколько мгновений до их воплощения в жизнь.

      И действительно, спустя секунду, за дверью послышались шаги и лязг отодвигаемого засова. Потом дверь с ужасным скрипом отворилась, и вошёл сам комендант тюрьмы Шматко, в сопровождении конвоиров.

      – Мда, – только и вымолвил управляющий, осмотрев тесное помещение камеры. – Закуйте его в браслеты и в лазарет. А этим субчикам, похоже, пришла пизда! Позже вернётесь, отправите их тела в морг.

      Охранники надели на Семёна наручники, и повели по тюремным коридорам в сторону травмпункта.

      – О! – удивился врач новому пациенту, – кто это у нас?

      – Тот самый, террорист, что взорвал КПП на границе с Донбассом.

      Врач, улыбаясь, как доктор Ливси из «острова сокровищ», специально не ставя обезболивающего средства, схватил щипцами обломок напильника и начал медленно вертя извлекать его из раны.

      На лице Семёна не дрогнул не один мускул. Он по-прежнему был в трансе, в который мог входить в любой момент по своему желанию.

      – Он, что у вас под героином? Это просто невозможно, терпеть боль не проявляя никакой рефлекторной реакции! – заключил садист в белом халате, и разочарованно продолжил свою работу. Он обработал и зашил рану, наложив несколько швов, потом сделал перевязку и занялся глазом. Промыв глазницу перекисью водорода он вставил тампон, и тоже перебинтовал.

      – Готово! – крикнул он, самодовольно любуясь своей работой, – Следующий!

      – Следующие? Они уже ждут тебя в морге, – произнёс вошедший в кабинет полковник. – Просто осмотри и напиши заключение о смерти.

      Как только доктор вышел за дверь, полковник не обращая внимания на Семёна, начал орать на своих подчинённых:

      – Вы, что совсем дебилы? Какого хуя в пресс-хате оказалось только двое зэков?

      – Так, они лучшие в своём деле. Оба мастера спорта по карате и боевому самбо.

      – Заткнись, тварь!!! Были, были лучшие! Сейчас они оба в морге!

      – Мы думали, чем меньше народу будет знать, об этой операции, тем лучше.

      – Думаю здесь я!!! – взревел, брызгая слюной пуще прежнего полковник, – а вы уёбки, должны выполнять только мои приказы! Ясно?

      – Так точно! – ответили его подчинённые.

      Отчитав своих бойцов, полковник взглянул в глаз заключённого:

      – Сука конченная, ты будешь что-нибудь говорить?

      Ответа, как и на первом допросе не последовало. Полковник понимал, что пытать этого пленного не имеет никакого смысла.

      – Уведите его в карцер, пускай там подлечится. Хорошо бы его расстрелять, но может ещё сгодится, для обмена пленными.

      Втолкнув пленного в холодную камеру карцера один из вертухаев по имени Никола увидел не убранное от прежнего заключённого ведро с парашей. Стояла зима, и карцер не отапливался. Температура была около нуля, и моча покрылась тоненькой коркой льда.

      – На, Москаль, прими душ! – с этими словами Никола облил Семёна парашей из ведра и засмеялся.

      Когда дверь карцера закрылась, Семён сел в центр камеры со скрещенными ногами и начал медитацию, под названием «тумо». Через двадцать минут от его тюремной робы пошёл пар.

      Семён родился в середине восьмидесятых в семье военных, как раз в начале перестройки. Детство он повёл на Украине, или, как теперь принято называть в Украине. Возле города Краматорск находился военный гарнизон, в штабе которого служил его отец. Это были самые лучшие годы его жизни. Ингода отец брал к выходным отгулы, и они всей семьёй летали на море в Крым. В те далёкие года уже наступили перебои с продуктами питания, ввели талонную систему, но в гарнизоне выдавался офицерский паёк, который включал в себя многие дефицитные товары. В изобилие продукты были только в столицах республик и крупных городах. В регионах же было не так радужно. Хороший чай, кофе, сгущёнка были редкостью и добывались по блату. Фруктов, вроде банан и апельсин тоже нигде не было. А в девяностые, с распадом СССР наступила эпоха капитализма с нечеловеческим лицом. Начались повсеместные невыплаты зарплат, стал процветать частный бизнес и поголовная торговля всем, чем только можно. Бизнес был не узаконен, вёлся в чёрную, и это, как следствие, привело к разгулу преступности и бандитизма. Появилось модное слово