Донор. История о фантастической силе любви. Валентина Нестерова

0

      © Игорь Анисифоров, художник, 2020

      ISBN 978-5-0051-9319-3

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Глава первая. Вирус Авгура

      *Женщина неадекватной ориентации…

      На экране памяти вспыхнула вчерашняя сценка.

      – Слышала, новость? Шейхи решили вкладывать деньги в киноиндустрию, – плотоядно, оправдывая прозвище «Папа Карло», уставился на неё Карл Маркович.

      – Я тут причём? – замерла от предчувствия она.

      – Притом, что придуманный тобой алхимик в глазах зрителей может исправить имидж Востока, о чём я сообщил одному халифу.

      – И что?

      – Собирайся в дорогу! – пригладил пышную шевелюру продюсер. – Спонсор запросил встречи с тобой.

      – У меня нет заграничного паспорта, – представив толстущего старика в чалме, заупрямилась она.

      – Халиф строит подводный отель в Синегорье. Обещал тебя встретить. Без чека с семью нулями не возвращайся!

      – В Синеморье? – тревожно замерло сердце.

      В этом маленьком посёлке у Чёрного моря она когда-то встретила свою первую и пока единственную любовь…

      В аэропорту Адлера её ожидал высокий и тонкий как жердь, смуглолицый араб лет сорока, который оказался всего лишь шофёром халифа. На ломаном русском сообщив: шейх на дне, просил подождать, открыл дверцу скромной снаружи машины.

      Шейх и на дне показались ей понятиями несоразмерными, в какой-то мере даже одиозными, но, чтобы не распалять своё воображение, она взялась рассматривать салон. Погладила похожую на шёлк кожу сидений. Вдохнула прохладный воздух с ароматом жасмина. Разглядев бар с гнёздами заморских бутылок, протянула руку, чтобы взять одну из них, прочитать наклейку, но в зеркале над рулём поймала уличающий взгляд шофёра, его зрачки были похожи на замочные скважины, в которые он подсматривал за ней.

      Пришлось виновато сцепить на коленях пальцы…

      Эта вечная виноватость!

      С пелёнок!

      С детского сада.

      Четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка чертили чёрными чернилами чертёж! – подняв с растопыренными пальцами руки, пугала детей воспитательница.

      А она из добрых побуждений в ответ: пять пухлых поросят пасли в пустыне плюшки…

      И приговор: стоять лицом к стене весь тихий час!

      Она послушно стояла, потом, стоя уснула, упала, с перепуга расплакалась.

      Дети проснулись, подняли гвалт.

      Воспитательница из детсада исчезла.

      А она укрепилась в мысли: добрые считалки сильнее зла.

      Может, поэтому и, став взрослой, решила в пику заселившим экраны и книги вампирам, сочинить образ Донора, пусть даже инопланетного…

      Хотя, кто знает, как воспримет мой демарш этот шейх?!

      Вдруг заявит: женщине неадекватной ориентации свои миллионы доверить не могу!

      И…

      Не кинется же она ему объяснять, что у Земли есть двойняшка по имени Глория. И что она, узнав об этом, неделю спать не могла, думала, вдруг там живёт Дарья Вторая с копией бывшего мужа и дочерью Ирис-2?

      Обыскала Интернет, оказалось, о существовании за Солнцем анти-Земли знали ещё в Древнем Египте; древнегреческий философ Филолай вычислил невидимку с помощью математики; а директору Парижской обсерватории Кассини за протуберанцами светила выпало счастье лично наблюдать «незнакомку».

      Позднее небесной родственницей заинтересовались астрофизики.

      За ними пришло время лириков, точнее, сценаристов с ки-не-ма-то-гра-фи-ста-ми…

      Машина шейха, не вписавшись в крутой поворот, стала биться о придорожные столбики.

      Неужели конец?

      В зеркале мелькнул убийственный взгляд шофёра.

      Или показалось?

      Секунда вечности.

      Что-то хвостатое перебежало дорогу, руль одумался…

      – Султан, – невозмутимо изложил версию происшествия водитель.

      *Есть в сумерках блаженная свобода…

      Через минуту машина остановилась у невзрачной гостиницы.

      Вытащив из багажника полупустую дорожную сумку, шофёр вручил ей визитку шейха и с чувством исполненного долга нажал на газ.

      Номер для Дарьи Сойкиной был забронирован.

      По осколкам ступенек она поднялась на второй этаж, открыла комнату, и…

      Зеркало с пятнистой амальгамой у входа поймало её лицо.

      – Привет! – нервно принялась она рассматривать своё отражение. – Я как я, и волосы мои с голубой патиной, за что в школе пришлось носить обидное прозвище Мальвина. Давно не знавшие поцелуев губы, тоже мои. И нос… почти точёный, и телосложение – мечта поэта. Тот, кто сказал: худая корова не стройная