Легко (сборник). Сергей Малицкий

происходит?

      – У нас все замечательно. Приезжайте, чаю попьем, – сказал я и положил трубку.

      Раздался звонок в дверь. Верка освободилась от моих рук и пошла в коридор.

      – Аккуратнее там, – попросил я. – Посмотри сначала в глазок.

      Это была «скорая». Удивительная оперативность иногда случается у этой службы.

10

      Врачиха оказалась сухопарой женщиной лет сорока с трезвыми глазами и закаленным характером. Она ощупала железными пальцами мою голову, подергала за язык, посмотрела зрачки и строго спросила:

      – Упал?

      – Как вы угадали? – поразился я.

      Женщина вздохнула и зачем-то посмотрела костяшки тыльной стороны ладони Верки.

      – Даже и не думайте, доктор, – посоветовал я ей. – Если бы меня сестричка ударила, мне бы и реанимация теперь не помогла.

      – Может быть, так оно было бы и к лучшему, – отозвалась врачиха. – Насмотришься тут на вашего брата и думаешь иногда, что давно пора отстрел производить. С целью уменьшения бесполезной нагрузки на почву. Ну, что будем писать? Бытовая травма?

      – Доктор так говорить не должен, – обиделся я. – Где ваше милосердие?

      – Милосердие при мне. И слов моих оно не касается, – сказала врачиха. – Не тяните время. Что писать будем?

      – Хорошо, – согласился я. – Только травма производственная. Писатель я. Упал, можно сказать, на рабочем месте. Хорошо, что карандашом глаз не выколол.

      – Ваша фамилия Солженицын? – поинтересовалась врачиха.

      – Нет, – удивился я.

      – Тогда травма бытовая, – отрезала врачиха. – Если каждый мужик, у которого гайка лежит в кармане, станет себя слесарем называть, у нас у каждого крана по два слесаря стоять будет. Попьете вот эти таблетки. Если тошнота не прекратится, к врачу.

      Врачиха защелкнула саквояж, подмигнула левым глазом и отправилась в ванную мыть руки.

      – Доктор! – крикнул я ей вслед. – А почему вы руки моете перед уходом?

      – А почему кошка умывается после еды? – спросила врачиха из ванной.

      Я пожал плечами. Голова начинала все сильнее гудеть и явственно наливаться свинцом. Врачиха вышла из ванной, посмотрела на меня с плохо скрываемым сожалением и ушла. Верка вышла ее проводить и вернулась через минуту с милиционером. Милиционер хмуро посмотрел мне в лицо и присел на краешек стула.

      – Что, лейтенант, нравится? – спросил я его, стараясь лечь удобнее. – Что-то вы быстро сегодня.

      – Проездом, – отозвался лейтенант, – а насчет физиономии согласен. Приготовлено неплохо. Но видели и покруче. Заявление писать будете?

      – Зачем? – спросил я. – Я ж упал. Вот в этом коридоре. Об ручку.

      – Удивительно, – сказал лейтенант, раскладывая на потрепанной виниловой папке листки. – Откуда у людей такая меткость берется? Вроде и разбежаться особо негде. Вот. Пишите.

      – А что писать, собственно? – переспросил я.

      – А что было, то и пишите. В смысле «упал», – поправился лейтенант, – а то знаем мы вашего брата.