Взгляд сквозь мрак. Евгений Живенков

дно колено и, потрепав его волосы, аккуратно поднял клинок, мгновением ранее стащенный с подставки.

      – Ты вернешься целым и невредимым? – спросил Изаму, наблюдая за тем, как, вздымаясь вверх, отец закидывает меч в ножны.

      – Как и всегда, – коротко ответил Кэйташи.

      Подхватив шлем, он быстрым шагом покинул чертог.

      – Свежий ветер с севера придаст нам сил, – произнес стоящий подле Кэйташи в первом ряду неизвестный ему воин.

      Пред ними открывался превосходный вид на пологую долину, темно-зеленые оттенки трав и деревьев которой молочными в этот ранний час сделал туман. Солнце уже вышло, но лучи его не достигали земли в том ярком и слепящем виде. Они рассеяно пробивались сквозь сплошную серую пелену затянутого неба, блеклым светом касаясь долины.

      Ниже по склону начали выстраиваться воины. Пугающий вид их доспехов и масок был смазан нависшей сыростью. О каком свежем ветре с севера в этом месте, где все окружающее разом замерло, кроме громко бьющихся сердец двух армий, говорил воин, Кэйташи не знал, поэтому проигнорировал эти слова, не поведя и глазом. Он был сосредоточен, как и всегда. Сосредоточен лишь на одном – его клинок должен нести смерть.

      Вражеская сталь пронеслась так неумело и далеко, что не пришлось даже парировать. Кэйташи провел молниеносный ответный выпад, и острие, оттачиваемое им каждый день в предзакатный час, пронзив несколько слоев доспеха, легко вошло в плоть, ощутив первую кровь.

      Вырвав его из груди противника, он мягко и в то же время яростно ушел в сторону, подрубив ногу иному воину, пока предыдущий лишь заваливался вперед, устремившись коленями к земле, давно выронив клинок и бессмысленно зажимая рану. Гонимая крепкой рукою сталь заставляла окружающих Кэйташи вопить от боли, стонать и проклинать его. Он же слышал лишь то, как плоть громко выдыхает и, будучи пронзенной его мечом, лишается горячей крови. Иных звуков для него не существовало.

      Шаг назад позволил ему выманить из неисчисляемого вражеского войска очередную жертву. Занеся клинок высоко над головой, он разрубил плечо, но даже не обратил взор на гримасу боли своего противника, заметив лишь мириады бурых капель, что взмыли в воздух и стали частью сырой, отливающей алым пелены. Росчерк меча обнажил миру глотку врага, из которой кровь хлынула фонтаном, но Кэйташи, будучи истинным мастером, наслаждался плодами своего дела лишь в конце, когда бурые пятна, расходящиеся от бездыханной плоти, образовывали уникальную картину, холстом которой служила в сей час долина. На отдельные мазки он не отвлекался.

      «Я быстр!»

      Его яростный танец походил на пляску тигра, что словно парил над землей, совершая при этом сокрушительной мощи выпады.

      «Я должен убивать!»

      Сталь его обагренного по самую рукоять клинка покидала тела противников в мгновение ока лишь для того, чтобы как можно быстрее найти себе новую теплую обитель из плоти.

      «Я напою эту долину кровью!»

      Иной цели он не видел, работая искусно, непоколебимо. Его образ устрашал, ведь ни одно движение тела не имело ничего, даже отдаленно напоминающего сомнения.

      «Меня не остановить!»

      Распластавшись, на траве оказывалась одна жертва его страсти за другой, и картина увеличивалась с неумолимой скоростью, вырастая в цене с каждым мазком все сильнее.

      Внезапный толчок принес странное ощущение… Холод. Быть может, это обещанный ветер с севера? Алая пелена сменилась тьмой.