дуРАка. Свобода. Яш Ойнык

ма все сильнее сжимала его в ледяных объятиях. Время замедлило свой бег, неторопливо ползли застывшие мгновения. В беспросветной тьме память, словно на прощание, явила Дураку череду событий, оживив захватывающее путешествие, оставшееся по ту сторону волнующейся завесы.

      Хрустальный звон

      Дурак

      -– Постойте, тятенька! – сказал Олежа и остановился, вглядываясь в темный кустарник справа от путика, – Слышу что-то. Будто на помощь зовет кто.

      Никодим тоже остановился и пригляделся. Каменистая равнина, поросшая короткой жесткой травой, да густой кустарник, разросшийся в небольшом овражке в паре десятков шагов от путика. Вдруг, от кустов донесся, едва слышимый, сдавленный крик. Переглянувшись, оба поспешили на звук.

      Подбежав к кустам они увидели юношу. Из последних сил, издавая свистящий хрип, он полз на четвереньках по направлению к путику. Подбежавшие, не теряя ни секунды подхватили его под руки и поволокли.

      –– Правее возьмем, чуть! – хрипло сказал Никодим. – Как на путик выйдем, вон до того камня потащим. Под горку тут, авось хватит форы отдышаться.

      Олег с Никодимом торопливо пошли прямиком к путику, буквально, неся юношу на руках.

      Выйдя на путик, они, не останавливаясь, пошли вперед и шагов через триста, усадили юношу, прислонив спиной к небольшому валуну у края путика, и сами уселись рядом, чтобы отдышаться.

      Никодим достал флягу и протянул юноше, тот принялся жадно пить. Затем Никодим достал тряпицу и смочил ее, жестом показав, что надо вытереть лицо.

      –– Как величать-то тебя? – спросил его Никодим.

      Юноша что-то невнятно прохрипел, тогда Никодим снова протянул ему флягу, чтобы промочить горло.

      –– Дурак! – наконец произнес юноша.

      –– Эвона! Дурак?! – удивился Олежа.

      –– Дурак! – торжественно сказал тот и дважды легонько стукнул себя кулаком по груди.

      –– Чудной он, тятенька. Одет не по обычаю, скарба нет. – заметил Олежа.

      –– Согласен Олежа. – ответил Никодим. – Как же нам быть с тобой? – задумчиво сказал он, глядя на Дурака. – Не можно тут долго отсиживать. Жизнь, ведь, не стоит на месте, вот-вот давить начнет.

      –– Тятенька, возьмем с собой, а? – попросил Олежа. – Чую, нет в нем худого.

      –– Отчего ж не взять. – немного подумав, сказал Никодим. – Худого и я в нем не вижу. Обузы у нас с тобой нет, а ходока на путике бросить грешно. Убедиться надо бы, сынок, здоров ли он телесно, способен ли идти.

      Никодим жестом попросил Дурака встать. Тот, встал и прошелся, и даже слегка попрыгал.

      –– Ну что ж, – сказал Никодим. – зенит уж давненько прошли, до перевала немного осталось. Придется тебе, Дурак, босым идти, на перевале, авось, обутки добудем. Теперь же – в путь, фора вот-вот выйдет.

      Никодим вышел на путик, за ним Дурак и Олежа. Отец был высок и крепок, шел ровно, держа умеренный темп. На спине заплечный мешок. Одет просто и аккуратно. Олежа также нес заплечный мешок, одет на тот же манер. Ростом чуть ниже отца, молод и широк в плечах. Их одежда скроена ладно и удобно, имелись пуговицы и петельки для завязок.

      Дурак чуть ниже Олежи, крепко сбит. Штаны до щиколоток да рубаха, ни пуговиц, ни завязок. Одежда сидит мешком, словно с чужого плеча, тут и там следы грязи.

      Никодим шел вперед, совершая точные и экономные движения. Походка Олежи также была выверенной, однако, в мастерстве хода он немного уступал отцу. Оба при каждом шаге попеременно слегка подают то левое, то правое плечо вперед, балансируют руками. Дурак же, несмотря на упадок сил, шел высоко поднимая колени, вертелся и глазел по сторонам.