Дамы на обочине. Три женских портрета XVII века. Натали Земон Дэвис

необразованности в 1700 г., после переезда в Мец: она обнаружила, что в городе Людовика XIV не может обмениваться комплиментами с некоторыми евреями. К концу жизни она, вероятно, немного выучилась французскому, и все же ее культурный багаж основывался на идише, пусть даже с дополнениями из иврита и немецкого90.

      В целом Гликль стояла по своей культуре примерно на одном уровне с наиболее образованными гамбургскими лютеранками своей эпохи. Таких высокоэрудированных женщин, как языковед Анна Мария ван Схюрман или эллинист Анна Дасье, в Гамбурге XVII в. не было: любительницы литературы с их салонами появились только в следующем столетии, в эпоху Просвещения. Среди современниц Гликль жены и дочери членов сената или преуспевающих дельцов воспитывались в основном на религиозно-дидактической литературе и учебниках немецкого. Разумеется, они читали Библию непосредственно в Лютеровом переводе, а не в переложениях типа Tse’enah u-re’enah. Но их привлекали также сборники рассказов и газетные новости, причем привлекали настолько, что в 1695 г. гамбургские отцы и мужи христианок, говорят, даже запретили им читать газеты, которые якобы провоцировали безответственное любопытство и праздную болтовню91.

      И все же они не запретили своим домашним участие в любительских концертах и посещение Гамбургской оперы, с 1678 г. обосновавшейся в собственном здании и привлекавшей композиторов и либреттистов со всех концов света. Музыкальные пристрастия разделяли и некоторые еврейки: падчерица Иуды Лейба (та самая, что говорила по-французски) играла на клавикордах, а в оперу ходило столько евреек, что альтонско-гамбургская община не раз прибегала к прямым запретам. Гликль же, хотя ей очень понравились танцевальные номера и барабанный бой на свадьбе у одной из дочерей в Клеве, предпочитала музыке и пению устную историю и письменное повествование, которые и составляли основу ее духовного мира92.

      Когда Гликль читала, она не упоминает. Она рассказывает о том, что у ее мужа Хаима не проходило дня без изучения Торы, как бы он ни мотался по городу, занимаясь скупкой и продажей золота93. Подобной регулярности требовала от мужчины Галаха: его повседневная деятельность неизменно перемежалась индивидуальными и совместными молитвами, зависевшими от богослужебного календаря.

      Женщины обязаны были соблюдать все еврейские праздники, а также законы кашрута, запрещающие принятие определенной пищи, однако на них не распространялись требования ежедневного изучения Торы и молитв в назначенные часы. Еврейский закон предписывал для женщины всего три незыблемые обязанности: избегать своего мужа во время менструации и совершать очистительное омовение по ее окончании; отделять, благословлять и сжигать кусочек теста при хлебопечении – в память о десятинах в древних храмах, а также зажигать субботние свечи по пятницам (перед заходом солнца) и в канун праздников94. Во всех

90

Примеры того, как использовался французский язык, см. в письмах Винсента Румфа к Петеру Люткенсу, 1661–1662 (StAH, Archiv des Familie Lütkens, 622–1, BVId), а также в письме гамбургского купца Николауса Вегесака в магистрат, 1683 (Schramm, Neue Generationen, S. 92). KM, S. 69, строка 20: свадьба ее сестры Хенделе была magnifique; KM, S. 69, строка 18: travail; KM, S. 299; PM, S. 281; AL, p. 162.

91

Cornelia Niekus Moore, The Maiden’s Mirror: Reading Material for German Girls in the Sixteenth and Seventeenth Centuries, Wolfenbüttler Forschungen, 36 (Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1987). Корнелия Мур отводит главное место в чтении юных женщин религиозно-этическим сочинениям. См. также: Rita Bake et al., «‘Finsteres Mittelalter’? – ‘Gute alte Zeit’? Zur Situation der Frauen bis zum 19. Jahrhundert», in Hammonias Töchter: Frauen und Frauen Bewegung in Hamburgs Geschichte, специальный номер журнала Hamburg Porträt, 21 (1985); Jochmann und Loose, Hrsg., Hamburg, Bd 1, S. 335–340; Franklin Kopitzsch, Grundzüge einer Sozialgeschichte der Aufklärung in Hamburg und Altona (Hamburg: Verlag Verein für Hamburgische Geschichte, 1990), S. 247–259. О духовном мире гамбургских патрицианок XVII в. свидетельствуют, в частности, письма Петеру Люткинсу от его сестры, Анны Марии Люткенс, и мачехи, Анны Элизабет Люткенс; эти письма, в которых речь в основном идет о семейных новостях, преподносимых в христианском контексте, резко отличаются от корреспонденции, которую он получал от отца и друзей-мужчин (StAH, Archiv des Familie Lütkens, BVIa, BVIc, BVId). Сходное с моим сопоставление см. в: Judith R. Baskin, «Some Parallels in the Education of Medieval Jews and Christian Women», Jewish History, 5, no. 1 (Spring 1991): 41: 51.

92

Jochmann und Loose, Hrsg., Hamburg, Bd 1, S. 340–342; Gisela Jaacks, Musikleben in Hamburg zur Barockzeit, спецномер журнала Hamburg Porträt, 8 (1978). На хранящейся в Музее гамбургской истории картине Йоханнеса Форхаута (Johannes Voorhout) «Музыкальное собрание» («Musizierende Gesellschaft») среди исполнителей изображена одна женщина. KM, S. 34, 145–147; PM, S. 32, 136–137; AL, pp. 19, 78–79. Graupe, Statuten, Nr. 34, S. 86 (1685, 1726).

93

KM, S. 69; PM, S. 62; AL, p. 38.

94

Эти три обязанности, известные каждой еврейской женщине, перечислялись на первых страницах книги Ayn Shoyn Fraun Buchlayn, fol. 2r. О том, к каким срокам гамбургско-альтонские еврейки приурочивали свои очистительные купания после родов, см. ниже, прим. 215.