Школа темных. Богиня хаоса. Ольга Пашнина

делать то же, что делает он. При возникновении вопросов валить все на меня. Пришла Таара, снесла стену, умыкнула принцессу, плюнула в директора и ускакала, лихо хохоча. Претензии не принимаются, кто знает, что там у этой долбанутой бабы в голове.

      – Почти официальный ответ. Ну а если король потребует тебя для суда? Что мы ему скажем?

      – Тогда пусть объявляет меня Таарой и доказывает, что я и Деллин Шторм – это одно лицо. С удовольствием на это посмотрю. Особенно если вдруг ему удастся, и придется рассказать Штормхолду, что мне его дочурка в свите нахрен не сдалась. Кстати, мне в голову тут пришел вопрос.

      Кейман изрядно веселился, наблюдая за реакцией на меня остальных. Сложив руки на груди, он сел на подлокотник дивана, и от меня не укрылось, как чуть отодвинулась Яспера. Кстати, чего это они с Бастианом не рядышком?

      – И что за вопрос?

      – Король всем объявил, что приносит дочь в жертву богине смерти во имя блага Штормхолда. Но согласно ритуалу Катарина сначала должна сгореть в пламени хаоса, а уж потом лоббировать папочкины интересы в ряду фрейлин богини. Учитывая то, что я не имею ни малейшего желания обращать против нее пламя хаоса, а еще не уверена, что помню, как это делается… что будет делать Сайлер, который в курсе, что все это постановка? Спрячет ее и объявит, что Таара теперь наша?

      – Хороший вопрос.

      Что-то мне подсказывало – в первую очередь в глазах Кроста, – что на вариант «спрячет и наврет» он не слишком-то надеялся.

      – Можно я воспользуюсь репутацией пессимиста и предположу? – сказал Уотерторн.

      Крост пожал плечами, мол, валяй.

      – Принцесса должна умереть. Если Катарина объявится где-то, пусть даже вне Штормхолда, для Сайлера это будет означать конец. А так история красивая: король скрепя сердце и скрипя зубами отдает дочку в жертву богине, чтобы спасти королевство. Принцесса в муках погибает. А дальше либо наш дорогой друг Кейман Крост спасает мир и Сайлер гордо предстает перед восхищенным народом, либо все катится в хаос, но в этом случае бунт – последнее, чего будет нужно бояться. Поэтому примет Таара жертву или нет, Катарина умрет.

      – Проблема в том, – Ленард сделал глоток остывшего кофе и поморщился, – что Акорион так или иначе найдет, как надавить на его величество. И лучше бы нам надавить первыми.

      – Поэтому Катарина должна жить, – кивнула я.

      – И что ты предлагаешь? Снова сломать стену и убежать в закат, лихо хохоча? – спросил Крост.

      – Да!

      – Как у тебя все просто.

      – Что не так?

      – Мы не можем вламываться в тюрьмы и школы по своему хотению. Это рискованно. Твоя сила не восстановилась, ты едва ли сильнее Деллин. А может, и слабее.

      Я щелкнула пальцами, вызвав сноп электрических искр. Потом, правда, тут же пожалела: Кейман помрачнел и стиснул зубы, но зато впечатлились окружающие. Не столько проявлением магии – в общем-то, простеньким и почти детским – сколько сочетанием магии и крыльев.

      – Если тебя поймают…

      – Кто меня поймает? Взмахнула крыльями – и до свидания.

      – Крылья не съемные.