Кольцо с тайной надписью. Валерия Вербинина

с самого начала. – Он раскрыл блокнот. – Фамилия, имя, отчество потерпевшей?

      – Настя… Ой, простите, Караваева Анастасия Александровна.

      – Возраст?

      – Двадцать три года.

      Лично я дала бы ей не меньше тридцати, но, как оказалось, ошиблась бы почти на десяток.

      – Год рождения?

      – Одна тысяча девятьсот девяносто.

      – Место работы?

      Илларионов замялся.

      – Видите ли, Настя не работала. У нее имелись свои средства.

      – Откуда? – безжалостно осведомился Ласточкин.

      – Не подумайте ничего такого, – обиделся Илларионов. – Ее дедушка по материнской линии был академиком и оставил ей приличные деньги.

      – Да?

      – Да. А ее дедушка по другой линии, кстати, был самым настоящим графом, но всю жизнь скрывал это. У его семьи был в Петербурге целый особняк на Английской набережной. Разумеется, в революцию особняк отняли, а отца дедушки еще и расстреляли. Кое-что, впрочем, семье удалось спасти, и они перебрались сюда, в Москву.

      Вот оно, значит, что. Так вот почему мебель в комнатах выглядела так естественно, не как у современных нуворишей, где она нередко кажется неуместной и только режет глаз. Все это были фамильные вещи, передаваемые из поколения в поколение. Вещи, которые срослись с этой семьей и стали ее частью.

      Ласточкин записал данные Илларионова.

      – Вы прилетели из Италии этим утром?

      – Да.

      – Билет у вас остался?

      – Да-да, конечно!

      – И загранпаспорт тоже покажите.

      Капитан изучил билет и загранпаспорт жениха. В романе, разумеется, в конце концов выяснилось бы, что человек, первым обнаруживший тело, солгал относительно времени своего появления в Москве, однако и билет, и штамп в паспорте неопровержимо свидетельствовали, что Илларионов не лжет. Алиби у него было железобетонное.

      – Теперь я вне подозрений, надеюсь? – иронически осведомился жених, получив обратно свои бумаги.

      – Извините, таков порядок, – отозвался Ласточкин. – Теперь давайте искать органайзер жертвы, или ежедневник, или файл в компьютере – словом, нечто, куда она записывала свой распорядок дня. С кем она собиралась встречаться, и так далее.

      – У нее был ежедневник, – заметил Антон.

      – Прекрасно, так давайте искать ежедневник. Вы не знаете, где он может находиться?

      – Кажется, знаю, – сказал Илларионов.

      Он поднялся с места и открыл один из ящиков комода. Внутри оказались дамские прокладки. Илларионов, покраснев, выдвинул другой ящик. Там лежали презервативы на все вкусы. В конце концов ежедневник обнаружился среди кружевных трусиков в самом верхнем ящике. Я тем временем отправилась разыскивать телефоны, которыми пользовалась жертва. Сотовых нашлось аж целых два, а к ним в придачу – аппарат стационарного телефона, стилизованный под двадцатые годы, но при этом с новейшим автоответчиком.

      – Нашла, – объявила я, вернувшись к напарнику. – Два мобильника, а на автоответчике точно есть