Хохот Демиурга. Мысли в моей голове. Максим Шешкаускас

о завтрашнем дне – сможешь навсегда остаться прежним, как и хотел когда-то… И не думай, что ты умер – нет, даже не надейся. Ты, возможно, уйдешь одновременно со мной, а я намерен прожить долгую жизнь. Впрочем, мне-то как раз надо трудиться. А ты, наконец, полностью свободен от быта и можешь писать! Я даже тебе завидую – как иронично, не правда ли? Ты вскоре поймешь почему – советую на досуге поговорить с Янушем – именно во Внутренней Риге он достиг таких глубин, что даже мне теперь далеко до его понимания…

      А если тебе вдруг будет чего-то не хватать, или захочется остренького – не стесняйся, спрашивай, постараюсь помочь. Ты, главное, не отчаивайся и не истери. Только не расценивай как угрозу, но, в крайнем случае, я найдусь, как обуздать. И, ой, как тебе это может не понравиться. Представь свой самый страшный кошмар, воплотившийся наяву и длящийся вечно? Но все-все, молчу, уверен, до этого мы не дойдем, ты ведь вполне рассудительный?

      Так, кажется, ты еще не совсем понял, что произошло? Ага, последнее, что ты помнишь до прибытия во Внутреннюю Ригу – это как ты открываешь мольберт. Самое страшное твое сознание отказалось принять и внесло корректировки в память. Но ничего, сейчас я тебе помогу, расскажу, как все было.

      Сразу к главному – три дня назад я перерезал тебе глотку. Насладился твоими воспоминаниями, пикантным поделился с горожанами, и вот решил ввести тебя в курс дел. А чтобы объяснить, зачем зарезал и где ты теперь, мне придется рассказать с самого начала. Да заткнись ты! Вот так – побудь-ка на время сплошным слухом, и не бойся – после я верну тебя в твое привычное состояние. А пока сосредоточься на рассказе – он поможет не сойди с ума прямо сейчас:

      ***

      Жили-были два брата: Андрюша да Никитка. И хоть Андрюша до сих пор утверждает, что родители относились к ним одинаково, старшенький будто бы был нежеланным ребенком, а появившегося на год позже брата обласкали любовью. Отец ребятишек беспричинно нахваливал младшего, старшего же принимал… даже не знаю, как пасынка разлюбленной жены.... Посуди сам, вот пример стандартного отцовского поведения: подлиза Андрюша, привыкший к похвале до степени, когда без нее уже неуютно, чтобы угодить, затевает уборку. Уж не знаю, возможно замечтавшись как отец в награду треплет его по головке и приводит мне в пример, от рождения неловкий мальчик роняет со стола старинные карманные часы – семейную реликвию, передающуюся от отца старшему сыну. Экран разлетается брызгами, Андрюша бледнеет, бледнею и я: во-первых, зная о традиции, уже в то время считая себя собственником реликвии, во-вторых, со страхом прикидывая, сколько младший брат не сможет сесть на заднее место: окажись на Андрюшином месте я, от отца пощады не было бы. Понимая это, советую брату на время сбежать из дома, я буду приносить ему пищу и сообщу, когда отец подостынет – дети, что с нас взять. Но весь из себя такой правильный братик решает встретить угрозу лицом. Герой! Если бы не его этот жалостливый, тысячу раз отрепетированный взгляд, которому отец не в силах противостоять.

      И вот отец возвращается с работы – Андрюша сама невинность, мученик, Христос-спаситель, идущий на распятие, и отец тает. Рука треплет головку: ничего-ничего, бывает… Как же мне хотелось зарядить младшему брату по физиономии – за фальшивый артистизм, который у меня вызывал отвращение и непонимание, как этим можно подкупить отца.

      Но и я искал похвалы – хотя бы раз отец взглянул на меня так, и потрепал по голове так, как смотрел и трепал Андрюшу.

      Поэтому на следующий день Никитка тоже вылизывает квартиру, кряхтя от усердия и фантазий про отцовскую улыбку. Но, увы, пришедший после работы папа просто окидывает убранную квартиру и наивно держащего метлу мальчика взглядом. Все повторяется и на второй, и на третий день. Никитка бросает попытки и тут же получает взбучку за беспорядок. Понимаешь? Мальчик превращается в уборщика.

      И так во всем, если в школе Никитку хвалят за высокую успеваемость, дома он за это получает нагоняй, так как эгоист и не подтягивает брата. Или Никитке родители говорят, что хоть он и капитан хоккейной команды – на сборы в летний лагерь в Болгарии его отправить не могут, так как пока у нас не лучшие времена, несмотря на то, что отец очень много работает и делает все, что может. И после этого лицемерия папа с Андрюшей уезжают к морю, ведь мальчику полезен морской воздух и солнце.

      И даже праздник рождения мальчишек, которое состоялось с разницей ровно в один год и один день, отмечали датой, в которую был рожден Андрюша, мол, лучше один большой общий праздник, чем два частных маленьких. Ты не подумай, что жалуюсь, но они стерли день моего появления на свет, возможно, с этого и началось размытие личности.

      Несмотря на все это, Никитка относился к Андрюше как к своего рода божеству – с нежностью, трепетом, любовью, как к чему-то святому и неприкасаемому – ведь эту модель ему передали родители. Но и зависть копилась в потаенных уголках души, чтобы однажды переполнить и взорваться одним коротким, но роковым мигом всепоглощающей ненависти.

      Андрюша много болел. И чем дальше, тем больше. Возможно, в этом и усматривается родительское отношение к младшенькому. Но легко ли понять такое ребенку?

      Да, Андрюша много болел.

      Начало