Шакалы. Николай Леонов

– просто маска, которую люди носят многие годы. И неплохие люди, возможно, очень даже хорошие, но отнюдь не такие спокойные и простые, и, как говорят англичане, в их семейном шкафу тоже спрятан скелет.

      – Как скажешь, Юрий Карлович, – мадам склонила голову. – Желаете кофе или сразу приступим к обыску?

      – Уважаемая Нина Дмитриевна, я желаю стакан коньяку и никогда в жизни не проводить обысков, – ответил Гуров. – Только я забыл то время, когда делал, что желал. Однако от чашки кофе не откажусь, и, не откажите в любезности, дайте мне фотокарточку вашей дочери. Снимок, на котором она не слишком красивая, максимально похожа на себя.

      Хозяйка поставила перед Гуровым чашку кофе, но дружеского тона не приняла:

      – Мы пойдем к Юлии в квартиру, там ее фотографий – на любой вкус.

      – Налить? Желаете коньяку? – Хозяин поставил перед Гуровым стакан, взял со столика бутылку.

      – Юрий Карлович, я много чего желаю, – и, отставив стакан, отпил кофе. – Вы симпатичные люди, дом у вас превосходный, работать мне здесь не хочется до чертиков.

      – Отчего так? – Хозяин тоже отказался от спиртного, начал пить кофе.

      – Вы принадлежите к определенным кругам, мне придется туда лезть, на меня начнут жаловаться министру. Я это уже проходил, знаю и не люблю.

      – Постараюсь облегчить вашу жизнь, шепну кому следует, на вас жаловаться не рискнут.

      – Возможно, вы знаете, как из рубля сделать сто долларов, а какая комбинация складывается из трех пальцев, вам неизвестно. Я ничего не решил. – Гуров поднялся.

* * *

      Дочь жила в соседней квартире. Когда Гуров переступил порог, сыщику почудилось, что он шагнул с московских улиц на парижские бульвары. Квартира была обустроена сверхсовременно, походила на дорогой номер пятизвездочного отеля. Слегка гудела вентиляция, пахло дождем и хорошими духами.

      Сыщик взглянул на безукоризненно чистые ботинки, вошел и опустился на изящный хрупкий диванчик.

      – Присядьте, Нина Дмитриевна, поговорим, я пообвыкну в новой обстановке. Здесь красиво, но в вашей квартире мне уютнее, – сказал Гуров. – Скажите несколько слов о вашей дочери. Вы дружны?

      – Вам больше нравится у нас, так как вы, как и мы, старомодны. Но эту квартиру оформляла не Юлия. Муж купил квартиру семье, которая здесь жила, позвонил в какую-то фирму, явился представитель, принес рекламные проспекты, дочка ткнула пальчиком, через некоторое время получила ключи. Вы скажете, что у богатых свои привычки. А зачем нужны деньги, если не доставлять себе удовольствие? – Супруга миллионера прошлась по комнате, включила торшер, верхний свет она зажгла, когда они только вошли в квартиру.

      Гуров разглядывал висевший на стене портрет миловидной девушки с простоватым русским лицом, но очень красивыми загадочными глазами и пышными длинными волосами.

      – Сейчас Юлия пострижена коротко, – сказала Горсткова, – в жизни она не так красива, но обаятельнее.

      – Сколько девочке лет?

      – Двадцать четыре.

      – Была замужем?

      –