Не раз ты слышала признанье…. Федор Тютчев

обнажающем до дна,

      Такое слышалося горе,

      Такая страсти глубина!

      Дышал он грустный, углубленный

      В тени ресниц ее густой,

      Как наслажденье, утомленный

      И, как страданье, роковой.

      И в эти чудные мгновенья

      Ни разу мне не довелось

      С ним повстречаться без волненья

      И любоваться им без слез.

Между июлем 1850 и серединой 1851

      «О, не тревожь меня укорой справедливой!..»

      О, не тревожь меня укорой справедливой!

      Поверь, из нас из двух завидней часть твоя:

      Ты любишь искренно и пламенно, а я –

      Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.

      И, жалкий чародей, перед волшебным миром,

      Мной созданным самим, без веры я стою –

      И самого себя, краснея, сознаю

      Живой души твоей безжизненным кумиром.

Между июлем 1850 и серединой 1851

      «Чему молилась ты с любовью…»

      Чему молилась ты с любовью,

      Что, как святыню, берегла,

      Судьба людскому суесловью

      На поруганье предала.

      Толпа вошла, толпа вломилась

      В святилище души твоей,

      И ты невольно постыдилась

      И тайн и жертв, доступных ей.

      Ах, если бы живые крылья

      Души, парящей над толпой,

      Ее спасали от насилья

      Бессмертной пошлости людской!

Между июлем 1850 и серединой 1851

      Последняя любовь

      О, как на склоне наших лет

      Нежней мы любим и суеверней…

      Сияй, сияй, прощальный свет

      Любви последней, зари вечерней!

      Полнеба обхватила тень,

      Лишь там, на западе, бродит сиянье, –

      Помедли, помедли, вечерний день,

      Продлись, продлись, очарованье.

      Пускай скудеет в жилах кровь,

      Но в сердце не скудеет нежность…

      О ты, последняя любовь!

      Ты и блаженство и безнадежность.

Между серединой 1851 и началом 1854

      «О вещая душа моя!..»

      О вещая душа моя!

      О, сердце, полное тревоги,

      О, как ты бьешься на пороге

      Как бы двойного бытия!..

      Так, ты – жилица двух миров,

      Твой день – болезненный и страстный,

      Твой сон – пророчески-неясный,

      Как откровение духов…

      Пускай страдальческую грудь

      Волнуют страсти роковые –

      Душа готова, как Мария,

      К ногам Христа навек прильнуть.

1855

      «Пламя рдеет, пламя пышет…»

      Пламя рдеет, пламя пышет,

      Искры брызжут и летят,

      А на них прохладой дышит

      Из-за речки темный сад.

      Сумрак тут, там жар и крики –

      Я брожу как бы во сне, –

      Лишь одно я живо чую –

      Ты со мной и вся во мне.

      Треск за треском, дым за дымом,

      Трубы голые торчат,

      А в покое нерушимом

      Листья веют и шуршат.

      Я, дыханьем их обвеян,

      Страстный говор твой ловлю;

      Слава Богу, я с тобою,

      А с тобой мне –