Собрание сочинений. Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы. Юрий Мамлеев

слушаю внимательно, я весь готов слушать тебя.

      Тувий повернулся к нему всем своим телом, всем своим существом.

      Фурзд напрягся и впился взглядом в лицо Тувия. Тувий продолжал:

      – Танира приводила ко мне пришельца. Он читал стихи.

      Фурзд откинулся:

      – Стихи?

      – Да, да, стихи, поэзию. Ты знаешь, что это такое?

      – Я знаю, что за это полагается смертная казнь, но к нам это не относится. Продолжай, Тувий.

      – Так вот он, этот пришелец, говорил на своем языке, и, знаешь, Фурзд, мне стало легче. В их языке что-то заключено, чего нет у нас, и не только у нас.

      – В каком смысле тебе стало легче, Тувий? – спросил Фурзд.

      – Мне стало легче на сердце, на душе, вот так.

      – И что ты хочешь этим сказать, Тувий?

      – Я хочу этим сказать, что от смерти это все равно не спасет, но главное, что я хочу тебе сказать, этот пришелец навел меня на эту мысль окончательно, я хочу сказать, что в нашей стране надо что-то менять.

      – Менять? – лицо Фурзда насторожилось, взгляд стал еще более напряженным.

      – Да, да, менять. По моим данным, – ты знаешь, мои данные очень верные, – народ на грани: он сумасшествует, он слишком сумасшествует, крайностно, Фурзд, больше, чем надо, он скоро перейдет возможное.

      Фурзд вздохнул.

      – Наконец, Земля, наша планета, не в порядке, ты знаешь об этом, Фурзд. Но в последнее время она совсем взбесилась. Надо что-то менять. Я не знаю что, но за тобой стоит сила, и ты должен повлиять на нашего Правителя. Но я болен, и я не знаю, что точно надо менять. Но скорее всего надо менять души людей, их сознание, вот что надо менять. Что-то такое очень важное. Да, да, что-то оставить, но что-то менять. Тогда будет легче.

      Фурзд с любопытством посмотрел на Тувия и подумал: «Он умирает, а думает о стране. Что с ним?»

      Тувий продолжал:

      – Фурзд, ты знаешь, конечно, у тебя есть соперник. По силе влияния на Террапа он даже чуть-чуть превосходит тебя. Я имею в виду Зурдана. И я знаю, что Зурдан тоже хочет что-то изменить, но он хочет изменить к лучшему.

      – Он хочет к лучшему? – удивился Фурзд.

      – Да, да, к лучшему. Он хочет, чтобы наш народ стал страшнее беса, страшнее чертей, и тогда мы перейдем грань, тогда будет что-то качественное, такое глубоко ядовитое.

      Лицо Тувия побледнело, и некая тень вошла в него.

      Фурзд опять вздохнул:

      – Я догадываюсь об этих планах, но, по-моему, я думаю, это слишком. Зурдан жесток, слишком жесток. Все становится слишком в нашей стране.

      Тувий посмотрел на него:

      – Да, конечно, но ты измени дело к худшему, а не к лучшему. То есть ты смягчи, смягчи людей, смягчи их мозг, смягчи мозг или душу, смягчи, вот что надо сделать!

      Тувий терялся в словах.

      Фурзд увидел, что он умирает. Он хотел позвонить, но Тувий остановил его.

      – Не надо, Фурзд, не надо, да, да, смерть пришла, не надо, я хочу умереть, чтоб ты это видел и чтоб ты все изменил. Дай мне зеркало, оно там. Видишь, потайной ящик открыт, там. – Тувий указал.

      Фурзд,